Точка опорыФэндом: JE. RPS Рейтинг: PG-13 Пейринг: Джин/Каме,
Уэда + Х Примечание: продолжение
рассказа "Еще один день".
Краткое содержание: двое друзей беседуют, после чего один мысленно переносится на Окинаву, а другой пребывает в смятении Предупреждение: AU - случайные совпадения с реальными событиями не в счет Дисклаймер: автор не претендует на обладание Джином и Каме Размещение: с разрешения автора |
|
Аканиши Джин рассматривает фотографию, сделанную много лет назад на Окинаве. Качество весьма среднее, снимал явно не профессионал, кто-то из местных жителей. Джин даже не знает, каким образом фотография в конце концов оказалась среди его вещей (ну, не Каме он, чтобы с восторженным трепетом относиться к подобным финтифлюшкам), однако поди ж ты, хранит ее до сих пор. Ничего особенного в ней нет, кроме разве что ностальгических воспоминаний, горько-сладкий вкус которых стал резче с годами. Но сколько таких крупиц времени, вырезанных из прошлого и запечатанных в лоскутки глянцевой бумаги, пылится у него дома? Чем его привлек этот, спорхнувший ему на ладонь, когда он распаковывал багаж после возвращения из той давней поездки? Мальчики, глядящие на него со снимка, улыбаются бесхитростно и лучезарно. Они поразительно юные, еще не разучились верить в чудеса и всецело преданы друг другу. У Каме волосы смешно взъерошились, на щеках ямочки, голова чуть повернута к Джину, стоящему сбоку и сзади и обнимающему его за талию. За их спинами очертания приземистых зданий, каких-то деревьев и безмятежная морская синева. Если напрячь воображение, можно услышать рокот волн, гул человеческих голосов, звуки музыки, треньканье колокольчиков, ощутить запах соли, рыбы, специй, насладиться дуновением бриза, ласкающего разгоряченную кожу. И Каме в кольце его рук расслаблен и отзывчив, словно нет ничего естественнее, чем быть рядом с Джином. Когда он держал Каме в объятиях последний раз, тот был как туго натянутая, вибрирующая струна, каждая клетка тела излучала неприятие и боль... Не отрывая глаз от фотографии, Джин берет с подлокотника кресла бутылку минеральной воды и делает несколько глотков прямо из горлышка. Потом ставит пустую бутылку на пол, убирает фото в ящик стола, достает сотовый и, не обращая внимания на очередь скопившихся сообщений, вводит номер Принцессы. Сквозняк лениво колышет занавески, гуляет по квартире, шелестит разбросанными на столе бумагами. В полуоткрытую балконную дверь привычным фоном вливается городской шум. Джин ждет довольно долго, прежде чем не очень счастливый собеседник информирует его о том, что «Уэда слушает». - Привет. Это Аканиши. - А то бы я не догадался, - саркастически откликается Уэда. - Надеюсь, позвонить мне среди ночи тебя заставило дело первостепенной важности. Или ты - кретин с извращенным чувством юмора. - Хм, неужели так поздно? То есть рано? А по голосу не скажешь, что я тебя разбудил... Постой, я ведь не прервал ничего интересного, нет? Типа сладострастной оргии в окружении юных нимф, цветов и зеркал? - Избавь меня от своих порнографических фантазий. Что-то еще? Иначе я отключаю телефон. - Но, Тат-тян, у меня действительно дело первостепенной важности, - надувшись, заявляет Джин. - Разве я не имею права обратиться к семпаю за советом? Страдальческий вздох. - И во что ты влип на сей раз? - Почему сразу «влип»? Мое поведение никогда не было образцово-показательней. Сам удивляюсь. - Аканиши, не зли меня... - Что ты думаешь о любви, Тат-тян? Пауза грозит затянуться на целую вечность. Пока Уэда прикидывает, послать его к черту или все же снизойти до ответа, Джин развлекается тем, что, зажав мобильник между ухом и плечом, мастерит голубя из первого попавшегося листа бумаги, взятого со стола. - Какой именно аспект любви ты жаждешь обсудить? - наконец, язвительно спрашивает Уэда. - Философский, социальный, духовный? Физический? Не стесняйся, сейчас всего три часа ночи, так что спешить мне некуда. - Я подразумевал нечто более приземленное. Допустим, человеку кажется, что мир вокруг него вот-вот рухнет, и вдруг он обретает точку опоры, но продолжает двигаться от нее, потому что... ну, есть другой человек, который ему дорог. Это любовь - или глупость? - Это инерция, - ворчит Уэда. - А если серьезно, тебе пора бы уже вырасти и научиться самостоятельно расставлять приоритеты. Кто я по-твоему, вещий Оракул, способный считывать твое будущее с небесных скрижалей? - Злюка ты, а не Оракул, - упрекает Джин. - Ничего. Зато Каме чересчур добрый, раз терпит тебя и твои комплексы. Это ему я обязан тем, что ты будишь меня ни свет ни заря и морочишь мне голову? - Я просто позвонил поздравить его с днем рождения... - Гениальная идея. - ... и мы немного поболтали. - Джин, - тон Уэды неуловимо меняется, - только не говори, что ты все-таки решил вывернуть душу наизнанку, рассказав ему правду о своей американской одиссее. Джин молчит. Уэда предостерегающе повышает голос: - Джин! - Успокойся, Тат-тян. Я поехал в Лос-Анджелес изучать английский, чем и занимаюсь время от времени. - Ты не обещал ему, что вернешься такого-то числа такого-то месяца, и чтобы он явился встречать тебя в аэропорт с букетом роз? - Нет. - Хорошо. - В голосе Принцессы явственно слышится облегчение. - Ты не безнадежен. - Он спросил, вернусь ли я, один раз, перед моим отъездом. - Джин подбрасывает бумажную птицу в воздух, и она грациозно планирует по комнате, но преодолев две трети расстояния до порога, заваливается на бок и падает. - Вроде бы я ответил: «Поживем - увидим», а он взглянул на меня... как только он умеет, и все. Словно ножом отхватил часть сердца. - Джин невесело усмехается. - Зато знал бы ты, сколько раз он пытался вытянуть из меня истинную подоплеку событий. Он может быть очень настойчивым, наш Каме. - Джин, ты... - Я уже закончил. Если ты намерен устроить мне лекцию на тему «что посеешь, то пожнешь», валяй. Ты такой правильный, Тат-тян, общение с тобой действует на меня благотворно, даже когда меня тошнит от твоих доводов. - Джин, ты хочешь поссориться со мной? - Вообще-то я хотел сказать, что отправил тебе книгу. Остальное было импровизацией. - Какую книгу? - раздраженно произносит Уэда. Джин вздыхает, закатив глаза. - Ту самую, которую ты просил найти неделю назад. Кстати, твой звонок тоже пришелся не на самое удачное время, так что не возмущайся. - Ты бредишь. Я ни о чем тебя не просил. - Может, мне приснилось? Ну да, а затем я пошел и от нечего делать купил этот злосчастный томик Джона Китса. Мертвая тишина. - Сборник стихотворений и поэм на английском языке, специальное подарочное издание, ограниченный тираж, - терпеливо втолковывает Джин. - Или я что-то напутал? - Китс, - повторяет Уэда, как будто в трансе. Внезапно он начинает кашлять. Джин хмурится. Похоже, Уэда не совсем поправился после вояжа в Нью-Йорк, пусть Каме и уверен в обратном. - Я тебе... перезвоню... через пару минут... - между приступами кашля, выдавливает Уэда. - Извини. Джин качает головой, складывая мобильник. Какая не характерная для Принцессы рассеянность. Или дело не в рассеянности, и здесь кроется какая-то тайна? Уэда Тацуя, лидер КАТ-ТУН, личность, чье прошлое покрыто мраком... Смахивает на начало детективного романа. Но тут его мысли снова обращаются к снимку, лежащему в ящике стола, и он больше не думает о подозрительном поведении Уэды. Он вспоминает день, когда была сделана фотография. И предшествующую ночь. * * * Они с Казуей ночевали в палатке на берегу моря. Вдвоем, что сулило массу возможностей изобретательному человеку, обладающему тактом и не обойденному фортуной. Естественно, Джин ни за что не воспользовался бы неопытностью и доверчивостью Каме, заставив его делать что-то против воли. Но вот деликатно прощупать почву - о лучшем случае мечтать было нельзя. - Почему ты на меня так смотришь? - поинтересовался Каме, хлопая длинными ресницами из-под кромки одеяла, натянутого чуть ли не до самой макушки. - Как? В кино непременно блеснули бы красноречием: «Как будто готов меня съесть!» - «О да, радость моя, ведь ты самый лакомый кусочек!» - Словно видишь в первый раз, - объяснил Каме - У тебя такое выражение лица... - Хмм? Какое? «Уж не снедает ли тебя страсть, готовая вырваться наружу потоком лавы?» - «О да, и она испепелит нас обоих, если ты меня отвергнешь!» - Странное, вот какое. Опять замышляешь какую-нибудь каверзу? Джин со стоном уткнулся лбом ему в грудь. - Каме-тян, ты не романтик. - Почему? - удивленно покосился на него Казуя. - Оставим это. Тебе тепло? - Да. - А вот я замерз. Можно под твое одеяло? - У тебя есть свое, - возразил Каме. - Под двумя нам будет теплее, - настаивал Джин. - И теснее. - А мы прижмемся друг к другу. - Так будет неудобно спать. - Кто собирается спать? - Я. - Ну, не сразу же, - проворковал Джин. - Есть столько увлекательных занятий... - Каких, например? Меньше слов, больше дела, подумал Джин, ненавязчиво стараясь завладеть частью одеяла Каме. Тот, посопротивлявшись, в конце концов сдался. Он был теплый и мягкий и полусонный, и дотронувшись до гладкой кожи, Джин испытал что-то вроде электрического разряда и едва не растратил всю свою самоуверенность. А Каме, взглянув на него, поежился и хихикнул: - Щекотно... Был ли ему ясен смысл действий Джина, или происходящее воспринималось им как игра? Иногда Джин не мог уследить за причудливыми изгибами его логики. Они дружили достаточно долго, проводили вместе много времени, и Джин льстил себя надеждой, что знает Каме лучше кого бы то ни было. И все-таки порой, теряясь в этих карих глазах с янтарными искорками света, затаившимися в глубине, он чувствовал себя странником, который ненароком забрел в лабиринт и обречен вечно блуждать в поисках выхода. Сейчас глаза Каме были темными и бездонными, как штормовой океан, но их не бороздили тени тревоги, только любопытство юркой рыбкой качалось на поверхности. И он не мешал Джину, когда тот осторожно обнял его и привлек к себе. - Так теплей? - спросил Каме, почему-то шепотом. - Угу, - подтвердил Джин. Честно говоря, ему было жарко - с той секунды, как младший мальчик очутился в его объятиях. Джин изнемогал от желания просто повернуться и поцеловать его, но сомневался, что Каме обрадуется такому бесцеремонному обращению, особенно когда поймет, как возбужден его друг. - Казу-тян... - вымолвил он, совладав со своим голосом. - Да? Свободная рука устремилась вперед почти против его воли. Он коснулся пальцем щеки Каме, провел невидимую линию до уголка рта и по подбородку. - Угадай, чего мне сейчас больше всего хочется? - Спать? - предположил Каме. - О господи, да можешь ты забыть о сне хоть ненадолго?! - Но ты такой тихий, Джин-Джин... И потом, ты сам говорил, что устал. Нет, изощренные намеки тут не помогут. Придется спрашивать напрямую. - Ты когда-нибудь... целовался? Всерьез. С кем-то, кто бы тебе нравился? Его палец неторопливо скользил вниз по шее Каме. - Ммм. Всерьез? - Да. Чтобы звезды зажигались средь бела дня, и крылья вырастали за спиной, и... Палец достиг ключицы, благополучно миновал ее, но не замедлил движения. - Джин. Его рука застыла. - Ты уже так целовал кого-то, что ли? - прищурился Казуя. Джин чуть не соврал вдохновенно: «А как же!», но спохватился, что это не тот род опыта, которым стоит в данный момент щеголять перед Каме. - Нет, - признался он. - Но попробовать было бы неплохо. - Я тоже нет, - сказал Каме, расслабляясь. Ожидаемого продолжения фразы не последовало, и Джин слегка подтолкнул его в нужном направлении. - И как насчет попробовать? - Ты любишь эксперименты, Джин-Джин? - пробормотал Каме. Джин привстал на локте и склонился над младшим мальчиком. Его рука все еще лежала у Каме на груди, и он ощущал каждый удар сердца, бившегося под его ладонью (в его ладони?). Почудилось ему, или сердце Каме стало колотиться чаще? Его собственное давно прыгало как сумасшедшее. - Я... люблю, - шепнул он. - А ты, Казу-тян? - Может быть, - ответил Каме после паузы. - Джин, ты... - Неотразимый? - подсказал он с энтузиазмом, склоняясь ниже. Он смотрел на губы Каме, представляя, как коснется их своими губами, как прильнет к ним в нежном, страстном поцелуе. - Ты... - Великолепный? - Еще ниже. - Э-э... ты... - Сексуальный? - Между ними почти не осталось свободного пространства. - Ты... ты меня придавил, мне трудно дышать! Джин уставился на него, потеряв дар речи. Каме безуспешно старался отодвинуться, чему эффективно препятствовали вес другого мальчика и совместные усилия двух одеял, обматывавшихся вокруг них тем плотнее, чем упорнее он их стряхивал. Испортить такой романтический настрой, горько подумал Джин, выпутываясь, отпуская его и падая на спину рядом. И чего я завелся? Это ведь ребенок, просто ребенок. - Кошмар, - пожаловался он. - Каме, ты самый бессердечный, непонятливый, капризный... Тихий смех заставил его умолкнуть. - Джин, ты бесподобен. В следующий миг Каме приподнялся, оперся о его грудь и поцеловал в губы - неумело, без колебаний и очень даже по-настоящему. Джин моргнул, ошеломленный, но быстро сориентировался и, обвив его обеими руками, прижал к себе. Все мысли, рациональные и нелепые, разлетелись из его головы, точно сметенные ураганом. Каме высвободился, когда Джин начал подозревать, что умер и попал в рай. Оба мальчика покраснели, задыхались и не отрывали друг от друга сверкающих глаз. - Ну как, получилось? - спросил Каме. - Ч-что? - Выросли крылья? - И не только они, - не стал отрицать очевидного Джин. - Еще разок? Каме мотнул головой. - Теперь моя очередь загадывать желание. - Да, да? - с готовностью подхватил Джин. - Сейчас мы ляжем бок о бок... - Да, да? - Накроемся одеялом... - Да? - Ты меня обнимешь... - И? - И всё, будем спать, - закончил Каме невозмутимо. - Завтра нам наверняка не позволят прохлаждаться здесь до полудня. - Каме! - взвыл Джин. - Это не смешно. - Если ты против... - Каме пожал плечами, отворачиваясь. - Нет! То есть, да! Черт, я согласен, - буркнул Джин. - Но ты все-таки самый бесчувственный, самый... Его голос угас, когда Каме склонил голову ему на плечо. - Приятных снов, Джин-Джин. - И тебе, Казу-тян, - со вздохом сказал он. Тем не менее, он долго сомневался, что заснет, и раздумывал, не стоит ли сходить и окунуться в море, чтобы охладить пыл. Однако это значило бы выпустить Каме из рук, а ему этого не хотелось. Взвешивая «за» и «против», он сам не заметил, как задремал. И сны в ту ночь ему снились определенно приятные, но беспокойные.
Они не обменялись ни словом о событиях минувшей ночи - рядом постоянно были люди. Но позже, в городе, когда они задержались у лотка уличного торговца фруктами, и веселая симпатичная девушка воскликнула: «Кавай-й!» и попросила их встать поближе друг к другу, чтобы она могла их сфотографировать, и они охотно подчинились, Каме, слегка повернув голову, прошептал: - Джин-Джин, ты неотразимый, великолепный и сексуальный. Но, - добавил он нежно, - если ты когда-нибудь заикнешься перед кем-то еще, что секс похож на взрыв сверхновой, или небо в алмазах, или что там тебе пригрезится, на эксперименты со мной можешь больше не рассчитывать. Понял? * * * Джин смеется, протягивая руку к зазвонившему телефону. Ему понадобилось довольно много времени и значительное напряжение воли, чтобы осознать, что маленький, скромный, безобидный Каме совсем не так прост, каким выглядит. - Слушаю, - говорит он в трубку. - У тебя веселый голос. - Голос самого Уэды звучит как угодно, только не весело. - Вспоминал Окинаву. Мы с Каме... - Не надо подробностей, - перебивает Уэда. - Знать не желаю, чем вы там занимались. - У тебя бурное воображение, Тат-тян. Это были всего лишь невинные детские игры. - Так я тебе и поверил, - бормочет Уэда. - Аканиши Джин и невинные игры, ха. На чем мы остановились? - На твоем загадочном звонке неделю назад? - предполагает Джин. - Почему... загадочном? - неубедительно удивляется Принцесса. - Я забыл о нем, вот и все. Было много работы, замотался и забыл. - Что-то случилось? - спрашивает Джин, и хотя его тон почти не изменился, обоим ясно, что сейчас он серьезен как никогда. Уэда преувеличенно тяжело вздыхает. - Да ничего, ничего не случилось. Жаль тебя разочаровывать, Джин, но я не думаю о тебе сутки напролет. У меня есть и другие дела. - Ты разбиваешь мне сердце. - Мы говорили о твоих планах, - резко подводит черту под дискуссией Уэда. - Разве? У меня есть планы? - Вернее, об отсутствии таковых, - поправляется Уэда. - Ты ведь обращался ко мне за советом? Возможно, для тебя это сюрприз, но ты мне далеко не безразличен, Аканиши. И остальным, Каме, Джунно, Коки, Мару - тоже. Поэтому, пожалуйста, не действуй очертя голову и поразмысли о последствиях решений, которые принимаешь. - Возможно, это окажется сюрпризом для ТЕБЯ, Принцесса, но я учусь на своих ошибках. Скептическое молчание. - Не веришь? - укоризненно спрашивает Джин. - Я слишком часто твержу себе эти слова, - произносит Уэда неохотно. - Что не мешает мне повторять одни и те же ошибки, терять точку опоры, падать и расшибаться в кровь. - Может, мы цеплялись не за те точки опоры, ты и я? Может, мы искали их не там, где надо? - Тебя сегодня озарило, или как? Пару недель назад ты не заводил речи о ревизии жизненных ценностей. - Неделю назад, - уточняет Джин. - Мы созванивались меньше недели назад. - А... ну да. - Тат-тян... - Знаешь, - быстро прибавляет Уэда, - раз мы все обсудили, и ты уверен, что не наделаешь глупостей, давай закругляться, ладно? У меня слипаются глаза. Впредь будь добр, выбирай другое время для звонков, если захочешь просто поболтать со мной. - Тацуя. - Джин озадачен и даже не пытается это скрыть. - У тебя правда все в порядке? - Ты становишься болезненно мнительным, Джин. Все в полном порядке. Пока. * * * Первое, что делает Уэда Тацуя после разговора с Джином - отправляет в один из виртуальных дневников на хорошо известном ему сайте сообщение с просьбой о встрече. И даже умудряется не использовать грубых слов, хоть это нелегко. Таким униженным и взбешенным он давно себя не чувствовал. Одно дело - выяснять отношения по-тихому, без свидетелей, но втягивать посторонних людей, более того - близких ему людей, вынуждая его лгать и изворачиваться, чтобы сохранить тайну в неприкосновенности... Что ты опять затеял? Почему не оставишь меня в покое? Как он испугался сначала, вообразив что его собеседник вовсе не Джин. Что все это грандиозная шутка, разыгранная человеком, которого он когда-то считал лучшим другом. Больше, чем другом. Который носил в себе вторую половинку его души. Который был не только талантливым актером и певцом, но и неплохо имитировал чужие голоса. Который в каждую годовщину их знакомства дарил ему книгу на английском или французском языке. С которым они когда-то вместе читали Китса и Шекспира, в подлиннике, и увлеченно обсуждали тонкости перевода. Намекаешь, что теперь я должен сам платить за твои подарки, сукин сын? Им еще повезло: они редко пересекались на работе. Конечно, мероприятия, предусматривавшие участие и той, и другой группы, сталкивали их лицом к лицу, но на публике оба старались вести себя цивилизованно. На дне рождения Каменаши, например, они даже обменялись парой каких-то фраз, потому что именинник стоял рядом, и демонстративно игнорировать друг друга было бы... Стоп. А чего ради ты вертелся возле Каме? Ты подходил к нему несколько раз, я видел. С каких пор ты им заинтересован? Тацуя категорически отказывается строить дальнейшие теории. У него ужасная мигрень, и ему кажется, что солнце никогда не взойдет. Утром на мобильник поступает ответ: «Сегодня. То же место, обычное время». The End |