Печальные призраки

Автор: edelgeire

Фэндом: JE. RPS

Рейтинг: PG-13

Пейринг: Уэда + Х

Примечание: продолжение рассказов "Еще один день" и "Точка опоры".

Краткое содержание:
Сердце создано для страсти -
Для любви, печали, счастья.
Сердце с сердцем быть должно,
Иль дотла сгорит оно.

Предупреждение: 1) AU - случайные совпадения с реальными событиями не в счет

2) стихи - мой перевод английского четверостишия, утраченного безвозвратно

Дисклаймер: автор не претендует на обладание Джином и Каме

Размещение: с разрешения автора

Маленький парк на окраине Токио, исхлестанный дождем, который льет со вчерашнего вечера, то усиливаясь, то, как сейчас, переходя в унылую, нудную морось, почти безлюден. Деревья зябко жмутся друг к другу, дорожки размокли, в небе, затянутом тучами, ни единого просвета. Мир как будто выцвел, лишившись доброй половины красок. И мое настроение под стать ненастью: мало того, что я не выспался и извелся от переживаний, так он еще заставляет себя ждать, самонадеянный, избалованный, бессовестный, злопамятный позер.

Сквозь резные кольца беседки, где я сижу, видны перекресток аллей, часть старого теннисного корта и узкий мост над ручьем, готовым выйти из берегов. Остальное скрывают ветви, что оплели беседку со всех сторон. На обозримом пространстве нет никого, кроме двух мальчишек, носящихся по корту в ореоле брызг. Юные экстремалы, им повезет, если ни один не завершит матч с какой-нибудь травмой.

Я бросаю взгляд на часы. Тридцать пять минут. Еще пять, нет, десять, и я уйду, будь что будет.

... Кого я обманываю? Никуда я не уйду. Сегодняшняя встреча нужна мне больше, чем ему. Для него это игра - потерпев поражение, он сетует на изменчивость фортуны и с легким сердцем планирует следующий шаг. Для меня, наверное, это тоже не вопрос жизни и смерти, но пока я не проясню ситуацию, на спокойный сон по ночам можно не рассчитывать.

Я прислоняюсь головой к узорчатой стене беседки и устало массирую пальцами виски. Сколько проблем. Нашумевшая эпопея с Джином. Каме и его опасная одержимость работой. Коки и Джунно стали чаще спорить, и если бы не увещевания Мару, нашего главного миротворца, крупных ссор было бы не избежать. Все нервничают из-за нового проекта. Чего мне не хватало, так это возобновления разборок, канувших в прошлое.

- Оберон, повелитель фей, - раздается голос у меня над ухом.

Я подскакиваю, едва не свалившись со скамьи. Резко поворачиваюсь. Он стоит снаружи, засунув руки в карманы плаща, и смотрит на меня непроницаемыми карими глазами. Капли дождя запутались в прядях разлохмаченных волос, словно бриллианты. У меня обрывается дыхание. Хотелось бы верить, что виной тому внезапный испуг, но я бы солгал, доказывая это. Так на меня действует он. Его красота, шарм и целеустремленность создают вокруг него ауру, не попасть под влияние которой труднее, чем одолеть поле притяжения Земли.

- Ты... опоздал, - судорожно сглотнув, говорю я.

- Вообще-то я пришел раньше, и для меня это подвиг, - отвечает он. - Ты начал забывать. Мы слишком давно не виделись.

- Мы виделись на дне рождения Каменаши.

Он небрежно отмахивается от моих слов.

- Это были не мы.

Потом медленно огибает беседку и, остановившись у входа, разглядывает ее с непонятным выражением на лице. Я открываю рот, чтобы обругать его, но не получается. Я не могу связно думать в его присутствии, и до сих пор не могу свободно дышать. Удары сердца грозят вдребезги разнести грудную клетку. Я вынужден вцепиться в края скамейки, чтобы прогнать дрожь из рук.

- Как здесь все заросло, - бормочет он, качая головой. - Десять лет назад эти деревья были чуть повыше нас...

- Замолчи.

- Ты предлагаешь мне молчать, значит, сам намерен высказаться? - Он входит в беседку и, смахнув несуществующую грязь со скамьи, усаживается рядом со мной.

Я отодвигаюсь. Вблизи он еще красивей. Как такое возможно?

- Чего ты добиваешься?

- Прошу прощения?

- Чего ты хочешь? - говорю я сквозь зубы.

- Разве не ты позвал меня сюда? - спрашивает он с тщательно отмеренной долей недоумения. - Это я должен спросить: чего ты хочешь, Тацуя-кун? Конечно, - уточняет он самодовольно, придвигаясь, - если ты просто не решил провести время в моей компании.

- Бака! - вспыхиваю я, отодвигаясь. - Зачем ты позвонил Аканиши? Совсем рехнулся?

- Сколько эмоций из-за безобидной шутки, - фыркает он.

- Безобидной?!

- А кому она принесла вред? Тебе достанется в подарок хорошая книга... Все-таки люблю Китса, каждый раз, когда ты услышишь его имя, непременно вспомнишь обо мне.

- Этот подарок кому-то дорого обошелся, - огрызаюсь я.

- Ты о деньгах? - Его легкомысленный тон способен вывести из себя кого угодно. - Не бойся, тебе она ничего не будет стоить.

- Не только!

- Ты драматизируешь, Оберон.

- Не называй меня так!

Он продолжает, не обращая внимания на мои протесты:

- Аканиши-кун был счастлив исполнить мою, то есть твою просьбу, потому что ты обычно много отдаешь другим, но редко что-то берешь взамен. Позволить иногда заботиться о себе не признак слабости, как бы ты на этом ни зацикливался.

- А что получил ты? - язвительно спрашиваю я. - Кроме очередного шанса развлечься.

- Ты здесь, - отвечает он, придвигаясь. - Мы вместе. Разве этого мало?

- Ошибаешься. - Я отодвигаюсь. - Я здесь, но мы не вместе.

- Так думаешь ты, Тацуя-тян.

Я пропускаю мимо ушей его фамильярность.

- О чем еще вы беседовали с Джином? Что ты ему наплел? Если бы он узнал тебя...

- И что бы такого ужасного случилось, если бы Джин-кун узнал меня? - перебивает он. - Я бы сознался в розыгрыше, и мы посмеялись бы, вот и все. Ты предпочитаешь прятать наши отношения под покровом тайны? Ради Бога, но жить в постоянном страхе, что нас кто-нибудь заподозрит...

- Между нами нет никаких отношений! И я вовсе не живу в страхе, - возмущенно отчеканиваю я.

- Да? И тем не менее... Ах, понимаю. Успокойся, я не терзал Аканиши расспросами. Мне не особенно интересно, что он делает в Америке.

- Но ты с некоторых пор заинтересовался Каме.

Он задумчиво рассматривает меня, склонив голову набок. Мне не нравится, что он этого не отрицает.

- Допустим.

Почему мне так горько это слышать?

- Оставь его в покое.

- Не припомню, чтобы он жаловался.

- Прекрати! Для тебя это забава, а ему без того сейчас несладко.

- Оберон... извини, Тацуя. Ты должен бы знать лучше. У меня в мыслях не было играть с чувствами Каменаши-куна. Он очаровательный, умный, талантливый юноша. Разве я не могу искренне им увлечься? Вдобавок, как ты верно подметил, ему не помешает дружеская поддержка...

- Твоя поддержка Каме не нужна.

- Об этом не тебе судить.

- Не вставай между ним и Джином. Ты ничего не достигнешь, только причинишь всем боль.

- Какая трогательная преданность. Или, может быть, ревность? - Он снова придвигается и кладет руку на мое колено.

Я вскакиваю, дрожа от ярости.

- Не смей! Мне нет дела до того, с кем ты спишь! Ты мне безразличен! Ты, твои шутки, твои подарки, твои...

Он поднимается на ноги, плавно и стремительно, и через секунду уже стоит возле меня. Инстинктивно отпрянув, я упираюсь спиной в стену беседки.

- Слишком много слов, - говорит он, - чтобы сказать «нет».

Его рука взлетает к моему лицу, ладонь мягко ложится на щеку. Точно из другого измерения, я растерянно слежу за тем, как он наклоняется. Сцена, проигрываемая нами сотни раз - застенчиво и страстно, умиротворенно и отчаянно, утешая и соблазняя, при свете дня и во тьме ночи. И нынешний я безмолвно кричу, а прежний я тянусь к нему, как измученное засухой растение к источнику благословенной влаги. Затем он целует меня, и это разрушает заклятье.

Я отталкиваю его изо всех сил... пытаюсь оттолкнуть. В ответ он прижимает меня к стене так, что украшающие ее деревянные кольца впечатываются в спину. Его губы становятся жестокими и требовательными, пальцы, сомкнувшиеся на моем подбородке, тверже стали. Я снова задыхаюсь, но теперь легкие горят из-за тривиальной нехватки кислорода.

- Пусти... - с трудом выговариваю я, когда он наконец дает мне возможность перевести дух. - Нас... уви... дят...

- Заставь меня, - ласково предлагает он.

Я сопротивляюсь, но он обездвиживает меня, заключив в объятия и прильнув ко мне всем телом.

- Значит, я тебе безразличен?

Он прикасается губами к моей шее и деликатно, но вполне ощутимо, прикусывает кожу.

- Тебе все равно, с кем я сплю?

Его колено оказывается у меня между ног. Я вскрикиваю в шоке, и мое тело тотчас реагирует самым предсказуемым образом.

- Почему-то я уверен, что ты лжешь, Тацуя-тян.

- ОТПУСТИ!

- Если ты настаиваешь...

Он отступает, и я едва не теряю равновесие. Волны паники и желания беснуются, превращая кровь то в лед, то в огонь. Но неминуемый отлив еще хуже, он порождает пустоту, которую ничто не в силах заполнить.

- Ублюдок, - шепчу я, дотрагиваясь до рта.

- Лицемер, - не остается он в долгу. Отходит и присаживается, спокойно глядя на меня из-под полуопущенных ресниц.

Я тоже падаю на скамью, не доверяя подкашивающимся ногам. Как можно дальше от него.

- Отпусти меня...

- Я тебя не держу.

- Не делай вид, что не понимаешь!

- Я тебя не держу, - повторяет он, не повышая голоса, с той же самой интонацией. - Если ты не усвоил этого за два года, мне жаль. Но не жди от меня помощи.

- К черту твою помощь.

Он вздыхает.

- Помнишь, что сказал поэт? Китс, кажется. «Все мы обречены вечно идти по тернистой дороге, и печальные призраки неосуществленных надежд смотрят нам вслед».

- Китс не говорил ничего подобного. Он верил в будущее.

- И умер молодым. Когда ты решил порвать со мной два года назад, Тацуя-кун, я позволил тебя уйти. Когда ты потребовал, чтобы я молчал о нашей связи, я поклялся и не нарушил слова. Но на этом мои обязательства перед тобой заканчиваются. Я поступаю так, как считаю нужным, и отчитываюсь перед моими родными, моей группой и моим работодателем. В определенной степени - перед моими друзьями, но ты заявил, что больше к ним не относишься. Или я не прав? Добавишь что-нибудь по этому поводу?

Я отворачиваюсь.

- Ничего.

- Цитируя еще одного нашего общего знакомого, незабвенного короля Лира: из ничего не выйдет ничего, Корделия. - Скрестив руки на груди, он откидывается назад с высокомерной гримаской.

Я встаю.

- Уже уходишь?

Я направляюсь прочь из беседки, не удостоив его ответом.

- Кстати, об Аканиши...

Я останавливаюсь.

- У меня создалось впечатление, что он все-таки намерен вернуться.

- Тебя это удивляет? - холодно отзываюсь я. - Джин собирался с самого начала.

- Неужели? Я слышал другое.

Я награждаю его злым взглядом.

- Как это ты опустился до слухов?

- Слух слуху рознь. Некоторые весьма любопытны, а есть и полезные, если знать, с какой стороны к ним подступиться. Хочешь, расскажу историю об отъезде Аканиши, не являющуюся достоянием широкой публики? Во всяком случае, пока.

- Нет, - отвечаю я с неприятным предчувствием. - Я знаю, почему он уехал. Что думают остальные, мне наплевать.

- Я тоже знаю, - соглашается мой собеседник. - Но для меня важно, что думают остальные. Например, ты... или Каменаши-кун.

Я возвращаюсь в беседку, устраиваюсь напротив него и без особого успеха стараюсь испепелить его глазами. Он улыбается.

- Принц Джин не мог отбыть, не взбаламутив наше уютное маленькое королевство, правда? (Ладно, ладно, не такое уж маленькое и не всегда уютное, но наше.) И хотя цель им двигала благородная, учиться, кое-кому показалось странным, что Аканиши-кун задался ею вскоре после дебюта группы, когда работы перед ними был непочатый край, и еще более странным, что наверху царила тишь да гладь, как будто полугодовой отпуск для молодого перспективного певца - обычная вещь в шоу-бизнесе. Люди так придирчивы, а главное, обожают пофантазировать, если им не по вкусу официальная версия трактовки событий.

Возник слух, что Джин-кун впал в немилость, так как был чересчур хорошо осведомлен в делах компании, в том числе тех, которые вершатся за наглухо запертыми дверями. Мне трудно вообразить его чересчур хорошо осведомленным в чем-либо, а тебе? Среди причин называют также роковое увлечение Аканиши малолетней поклонницей, или не такой уж малолетней - политика руководства на сей счет в комментариях не нуждается. Есть и сторонники иного мнения. Не секрет, что Джин-кун очень красив и на сцене часто демонстрирует свои многочисленные достоинства, откровенно этим наслаждаясь. Разумеется, он притягивает чужие взоры, как магнит. И речь идет не о девчушках, которые от него без ума, а о людях, обладающих деньгами и властью и привыкших получать все, что душе угодно. Якобы Джин в оскорбительно резкой форме отказался от сделанного ему непристойного предложения, и какой-то шишке это не понравилось.

- Что за чушь, - не выдерживаю я.

- О-о? По-твоему, Джин не отказался бы?

- По моему, ты валяешь дурака, и я напрасно тебя слушаю.

- Самая неправдоподобная история впереди, - обещает он. - Суди сам. Однажды нашего Джина пригласили на частную вечеринку, где-то в пригороде Токио. Собрались детки из богатых, уважаемых семей. Все славно коротали время, веселясь, танцуя, флиртуя, а кое-кто - попутно прикладываясь к бокалам с напитками, употреблять которые несовершеннолетним строжайше запрещено. Впрочем, я не утверждаю, что Джин-кун был среди последних. Количество спиртного уменьшалось, количество гормонов соответственно росло. Парочки потихоньку разбредались. Одна из девушек, увивавшаяся за Джином, загнала его в угол в прямом и переносном смысле, а он вроде бы не из тех, кто стряхивает с себя представительниц прекрасного пола, вешающихся ему на шею. Да простит меня Каменаши-кун. Понятия не имею, далеко ли их занесло, но тут вмешался третий участник. Девушка явилась на праздник со своим бойфрендом. Парень был вспыльчивый. Осознав, что происходит, он не изобрел ничего оригинальней, кроме как взять бутылку и ударить подружку по голове.

Почему ее, а не Аканиши? Сие мне не ведомо. Бутылка разбилась, хлынула кровь, девушка упала. Парень снова замахнулся, уже обломком, но Джин ждать не стал и ринулся на него, точно берсерк. Двое или трое ребят, присутствовавших при ссоре, попытались их разнять, но не смогли. Все закончилось очень быстро. Джин отделался несколькими порезами, а его противник, в котором гонору было больше, чем умения постоять за себя, после неудачного падения, налетев на один из предметов мебели, разбросанных по комнате, остался лежать с обломком своей же бутылки, вонзившейся ему в живот. Детишки обнаружили, что у них на руках два трупа - по крайней мере, так им померещилось. Конец первой серии. Я тебя не утомил, Тацуя-кун?

- Тебе бы сочинять сценарии к триллерам. - Я избегаю встречаться с ним взглядом. - Никогда не думал о смене профессии?

- Меня вполне устраивает моя. А сценарии я и так иногда редактирую. Продолжим?

Я не осмеливаюсь просить, чтобы он заткнулся.

- К счастью, у сына хозяев дома хватило сообразительности и отваги проверить, не теплится ли жизнь в раненых. После чего немедленно вызвали скорую и известили их родителей. Да, забыл упомянуть, что вспыльчивый бойфренд был единственным отпрыском политического деятеля, занимающего высокий пост, которому скандал был нужен как рыбе зонтик, а девушка - дочерью бизнесмена, связанного узами крепкой дружбы и взаимовыгодного сотрудничества с Китагавой-саном. Девушке, кстати, тогда не исполнилось и восемнадцати лет.

Официальное дело, естественно, замяли. Обвинений никто никому не выдвигал. Журналисты получили жалкие крохи информации, имена гостей в газетах не появлялись. Неофициально виноватым оказался Джин-кун - за приставания к несовершеннолетней и нанесение тяжких побоев. Китагава-сан, сытый по горло жалобами обоих папаш, был весьма рассержен. Но поскольку фактически Джин всего лишь защищался, да и репутация Джоннис Энтерпрайз на сей раз не пострадала, а терять еще одного певца с незаурядными данными иначе чем расточительством не назовешь, глава компании ограничился полудраконовскими мерами, отправив Аканиши в ссылку, пока не улягутся страсти. Ну, и как тебе моя история, Тацуя-кун?

Я поднимаю голову и смотрю ему прямо в глаза. Слишком серьезные для человека, который часто и охотно смеется.

- Не люблю историй с грустным концом.

- Грустным? Двое чудом спаслись от смерти, один от тюрьмы. Я бы сказал, что это история с исключительно счастливым концом. Но не вижу повода затевать спор из-за глупых слухов.

Я не знаю, что мне делать. То есть, знаю, но не хочу.

- Если я задам тебе вопрос, ты ответишь на него честно, без уверток?

- Если отвечу, то честно, - пожимает он плечами. - Но не спрашивай, откуда взялись все эти слухи.

- Ты собираешься поделиться ими с...

- С Каменаши-куном? - усмехается он.

- Да или нет?

- Нет. Мы еще не настолько близки, - объясняет он лукаво, и меня передергивает. - Могу я теперь задать вопрос тебе, на тех же условиях?

Я не соглашаюсь и не отказываюсь, глядя на него с опаской.

- Ты не жалеешь о том, что наши пути разошлись?

- Что толку жалеть?

- Да или нет? - Он почти копирует мой голос.

- Не... нет. Может быть... Но...

- И тебе не хочется повернуть время вспять? Снова очутиться в том старом книжном магазинчике, где мы искали сокровища среди запыленных книг? Или на берегу реки в предзакатный час, где мы обменивались планами на будущее? Или здесь, в этой самой беседке, где мы впервые заговорили о любви?

- Ты рассуждаешь, как ребенок. Это невозможно.

- Невозможно мечтать о чем-то? Когда твои печальные призраки стали не только смотреть тебе вслед, но и загораживать дорогу, Тацуя-кун?

- Не прикидывайся, что это тебя волнует! - взрываюсь я. - Да, мне жаль, что мы расстались. Но я не хочу возвращаться, ведь мираж исчезнет - и мы умрем в пустыне!

- Надеюсь, Каменаши-кун не такой благоразумный, как ты, - говорит он со вздохом, - или я искренне сочувствую Аканиши.

Он встает и отвешивает мне короткий ироничный поклон.

- Я бы с удовольствием провел с тобой весь день и всю ночь, но мне пора на съемки. Может, позже вместе пообедаем? Или поужинаем? Нет? Что ж, будь здоров. Передавай от меня привет Джину.

Когда он покидает беседку, на небесах приглушенно рокочет гром, и ветер треплет полы его плаща. Очень символично. Я зажмуриваюсь, чтобы не видеть его стройной удаляющейся фигуры.

«Мы всегда будем друзьями?»

«Itsumademo. Zutto».

Кто спросил, кто ответил?

Наверное, я действительно начинаю забывать.

* * *

Дождь прекращается внезапно - плотная пелена туч рвется, обнажив чистое небо, и прореха быстро растет, оттесняя за горизонт серые лохмотья, набрякшие непролитой водой. Вскоре робко выглядывает солнце.

Мальчишки уже не носятся по теннисному корту. Один из них, светловолосый, стоит согнувшись и держась за колено (чего и следовало ожидать), второй озабоченно топчется рядом. Оба забрызганы грязью с головы до ног. Я подхожу к ним, беззвучно ругаясь. Надо же было додуматься играть в теннис на мокрой, скользкой земле.

Они старше, чем показалось мне вначале. Каждому лет по семнадцать-восемнадцать. У светловолосого мальчика на колене синяк и кровоточащая ссадина ниже локтя. При моем приближении он вскидывает необычные золотисто-ореховые глаза. Его лицо с тонкими, изящными чертами смутно напоминает мне кого-то.

Достав из кармана платок, я протягиваю ему.

- Перевяжи, а то занесешь какую-нибудь инфекцию.

- Спасибо, - вежливо говорит мальчик, - Уэда-сан.

Я привык к тому, что меня часто узнают, но все-таки...

- Мы встречались?

- Я вас видел.

- На концерте, - вмешивается его приятель, черноволосый и темноглазый, в белой бейсболке, надетой задом наперед. - У вас классная группа, семпай. Давай помогу, - обращается он к другу и, забрав у него платок, перевязывает, ловко и умело.

- Вот как.

Имя всплывает из глубины подсознания, когда мальчик поворачивается ко мне в профиль. Учи Хироки. Сходство не абсолютное, но безусловно есть.

Мальчик перехватывает мой взгляд и вопросительно поднимает бровь.

- Прости... Ты похож на человека, с которым я знаком.

- Да, - кивает он без малейшего удивления.

- Учи-сан ему не родственник, - говорит второй мальчик, выпрямляясь и закидывая ракетку на плечо. - Хотя многие...

- Идем, - перебивает его товарищ. - Мы еще не закончили. Я не уступлю тебе этот матч.

- Вы что, намерены играть дальше? - недоверчиво спрашиваю я.

- Почему бы нет? - откликается мальчик, похожий на Учи.

Второй стонет, но покорно идет следом.

Я рассеянно наблюдаю за их игрой, прокручивая в уме недавние события, которым положил начало звонок Джина. Странно, но меня успокаивают ритмичные удары ракеток по мячу, а изысканный узор движений затягивает, словно экзотический танец. Вот бы в жизни было все так просто, как в теннисе. Один победитель, один побежденный, и точно знаешь, что нужно сделать, чтобы взять верх.

Я принял решение. Джина незачем ставить в известность, у него свои проблемы. Каме я все расскажу, если у меня не будет другого выхода. А что касается тебя... ты сильнее, но не упрямей. Посмотрим, за кем из нас останется последнее слово.

И только время покажет, прав ли я или снова совершаю ошибку.

The End

fanfiction