Добра всем людям, мышам, волкам и елям (цветовое оформление в процессе подготовки)Авторы: jo_lasalle and Solo at Haikusociety Перевод: utawara Фэндом: JE. RPS Оригинал: http://archiveofourown.org/works/8449 Пейринг: Акаме Рейтинг: NC-17 Разрешение на перевод: получено. Disclaimer: Ни автор, ни переводчик не претендуют на жизнь и творчество героев фика. Размещение: С разрешения автора и переводчика. |
|
2 *~*~* Они навели порядок и подсчитали потери. В ковре прожжена большая дыра, совпадающая с такой же дырой в подушке, но ламинат в порядке. Диван в порядке. Все в порядке. Его согруппники в порядке. Вечеринка в честь годовщины их дебюта будет проходить в чьем-нибудь еще доме. Каме хочет выпить. Ответственные за дерево провели довольно короткое, тихое совещание, и решили, что их подопечная "все еще симпатична", и "вполне в порядке, если не разглядывать слишком пристально", и "может даже более круглая теперь". Они снова устраиваются вокруг стола, расставляют обратно выпивку и все необходимое, возвращают Коки, который сполз по косяку и, похоже, готов был прямо там, у двери, и обосноваться. - А пахнет приятно, в общем-то, - замечает Тагучи. - Как костерок в скаутском лагере, - да, вроде того, в котором нехорошие ребятишки спалили шляпу жертвы своих издевательств. Если бы Тагучи почти в одиночку не спас ламинат Каме и, вполне возможно, всю его квартиру, Каме бы его сейчас убил. Ну, или хотя бы покалечил. Но, что поделать, Тагучи - его герой. Его пивной герой. Уэда и Коки затевают вялую дискуссию об отравлении угарным газом, и хоть Накамару и заявляет со знанием дела, что такая смерть им не грозит, Каме ненадолго открывает окна. Успокоенный, Коки растягивается на не пострадавшем коврике, а Джин хватает сброшенную овечью шкурку и прижимает к себе, греясь. Поеживаясь, он поджимает под себя ноги, задумчивый на своем краю дивана. Он постукивает пальцем по обгорелому ангелочку на ветке и вздыхает. И когда единственное чувство, что пронзает Каме при этом зрелище, это желание поцеловать изгиб шеи Джина, то местечко, от прикосновения к которому того всегда бросает в дрожь, Каме понимает, что нужно выпить и расслабиться. - Тогда нам нужно петь песни? - высказывается он, примеряясь к... ох, какая уже разница, к чьей-то бутылке пива. - Как полагается у костра. - Рождественские песни! - радуется Тагучи. - Хо, хо, хо, - бормочет Коки в потолок. Каме наблюдает какое-то время за ним, плавающим на поверхности реальности, как... да, как пьяный, но пьяный по-Кокиному, дружелюбно-пьяный. Это даже почти мило. Оглядывая сидящих за столом, он обнаруживает, что Джин смотрит на него, и на этот раз не пытаясь его смутить. Джин выглядит неуверенным. - Я ее в спальню положил, - говорит Каме, хотя теперь ему это и кажется глупым. - Топай сам. Я вставать не собираюсь. Никто даже рта не раскрывает, когда Джин отправляется в спальню за гитарой. Коки добросовестно пытается приподняться на локтях. - Мы поем? - Что мы поем? - спрашивает Накамару более внятно. - "White X'mas?" - Только не это опять, - морщится Уэда. Джин возвращается с гитарой в руке. Он ногой подталкивает вперед обгоревшую подушку. Из нее по пути вываливается пушистая набивка, но Каме это не волнует. Когда Джин заталкивает ее между креслом Уэды и подушкой, на которой сидит Каме, Тагучи переползает на диван, впервые за весь вечер. Джин усаживается по-турецки и устраивает гитару на коленях. - Мне нравится "Silent Night", - говорит он. Каме тоже нравится "Silent Night". Возражений не следует, но протесты начинаются, как только Джин берет первый аккорд. - Эй, никто не говорил о неземном верещании, - говорит Накамару. - Возьми тональность, в которой все могут петь. Джин закатывает глаза, но следующий аккорд звучит уже ниже. - Ладно, и раз, и два, и три, четыре... - Сайлент наааайт... - для компании поп-идолов это звучит удручающе. К тому же, на двух языках. - Хооооли нааайт. - И К, и А, и Т, и Т... - Эй, рано еще, - Тагучи наклоняется и хлопает Коки по лбу. - Лааааа ла лаааа... - подпевает Каме, который знает только первые четыре слова. Ему нравится сама мелодия. - Ооол из брааайт... - голос Джина дрожит от сдерживаемого смеха. - Джей. О. Кей. И. А. Кей. О.! - Коки вскидывает кулак в воздух. Теперь уже все дошли до "ла ла ла", и со вздохом, который маскирует смех, Джин сдается. - Ладно. Давайте... не будем. - Нам нужна более подходящая песня, - соглашается Накамару. - И безо всяких этих... золотинок для Санты. - Песня для Красного Санты, - бормочет Коки, отстукивая неопределяемый ритм пальцами на своей груди. Джин и Уэда переглядываются. Джин склоняет голову набок, Уэда отталкивает свое кресло назад и соскальзывает на пол, усаживаясь рядом с ним. - Тихо, мужичье, - произносит он, взмахивая рукой. - Гении работают. Тишину никто не соблюдает, но их оставляют в покое. Каме наблюдает какое-то время: Джин склонился над гитарой, так что волосы упали на глаза, длинные пальцы уверенно пробегают по струнам и нежно ложатся на дерево, когда Уэда вполголоса что-то предлагает. Коки наконец-то смог сесть, и теперь хлопает глазами на Каме, будто не может понять, зачем он это сделал. - Ты хорошо себя чувствуешь? - спрашивает Каме, потому что Коки дышит как-то слишком сосредоточенно. - Нормально, - Коки вздыхает, но, в общем-то, счастливо, и обещает со всей серьезностью, немного покачнувшись: - На твой пол меня не вырвет, Каме. Каме не беспокоится. Обычно они все умеют вовремя найти туалет. - Я в этом уверен, - говорит он, а Накамару в это время сообщает Тагучи, что песни у костра - это вид деятельности, требующий восхитительно мало энергии. Джин наигрывает очень тихо, приятный фон, и Каме потягивает пиво и чувствует себя счастливым и довольным. Он наблюдает, как Коки медленно укладывается обратно на ковер, на этот раз головой к Каме. - Так хорошо, что ты разрешил собраться у тебя, - говорит Коки и похлопывает по ковру. - Не злись на Джина. Сигареты опасны. Но не злись на него. - Я на него не злюсь. Джин оглядывает стол в поисках свободного пива, но отвлекается, когда Уэда резко выпрямляется, осененный идеей. - Ты хороший парень, Каме, - говорит Коки. - Ну, все пришли не с пустыми руками, - легко отвечает Каме. - Все помогали, - он смотрит на черную дыру в ковре. - Я могу приехать завтра, помочь убираться. - Да все в порядке, все нормально. - Один-единственный концерт, мужик, ты представляешь, сколько это киловатт-часов? - Думаю, ради этого погибает много деревьев, - Тагучи сочувствующе кивает Накамару и подгибает под себя длинные ноги, будто устраиваясь для лекции. Каме смотрит на их мерцающую елку, слушая воспоминания Коки о том, как они все вместе напились, выжив после REAL SHOCK, а Уэда мурлыкает несколько нот Джину. Их командное дерево. Он расплывается в улыбке. - Знаешь моего брата? - спрашивает Коки ни с того, ни с сего. - Он в джуниорах. - Да, твоего брата я знаю. Мы встречались, он к нам в гримерку приходит и утаскивает твои чипсы. - Ах, да. Конечно. Он тебя тоже знает. - Да? - спрашивает Каме, позволяя Коки развивать мысль, как ему удобнее. Накамару говорит о вымирании, и Тагучи выражает свое сочувствие двугорбым верблюдам. - Да. И... Я не должен тебе этого говорить, понимаешь? Но... Он мне сказал... Только не говори ему, хорошо? - Обещаю, - обнадеживает его Каме, и старается сдержать смех при виде невозможного облегчения на лице Коки. - Так... что? - Джуниоры обожают тебя, - выдает ему секрет Коки. - Они, конечно, считают тебя крутым. И ты нравишься им еще больше. Они считают тебя хорошим семпаем. - А что насчет Лох-Несского чудовища? - спрашивает Тагучи, откидываясь на подлокотник дивана. Каме разбалтывает свое пиво, краснея немного. Каме не всегда уверен, что поступает правильно. Он любит джуниоров, но никогда не умел общаться с детьми. В отличие от Джина. И иногда он боится, что слишком старается, и это выглядит фальшиво. - Это очень приятно, - говорит он. - Спасибо. Коки закидывает руки за голову и улыбается в потолок. - Помнишь, как мы были джуниорами? Разногласия в углу гениев. Каме это понимает по ставшим громкими голосам. Но все звучит достаточно по-дружески, и гитара теперь у Уэды. - Да, - говорит Каме, глядя на Джина, который барабанит ладонями по скрещенным ногам, и заявляет, что молодость у Санты наверняка тоже была интересная. - Мы все хотели быть как Такки. - Она не должна быть вся такая сентиментальная, вот в чем дело, - говорит Джин, интересным жестом обрисовывая сентиментальность, и объясняет что-то насчет потрясной жизни на Северном Полюсе. - Я никогда не хотел, - говорит Коки со слабой улыбкой. - Ну, да, - мягко говорит Каме, вспомнив. - Ты особенный. Уэда исполняет на гитаре нечто чудное и меланхоличное, что заставляет Джина наклонится вперед и выпалить: - Нет, подожди, это... дай сюда, - и он играет ту же мелодию, но звучит она по-другому и в два раза быстрее. - Все олени поднимайте ваши руки ввеееерх... - Это плагиат. - Тут другая мелодия. - Дурак, утки - не вымирающий вид, - говорит Накамару. Тагучи сгибается с хихиканьем. - Yo bitch, you been good? I'm the Santa from the hood, ima show you my pole, ima... - Нет! "У Уэды великолепное природное чутье", - думает Каме с благодарностью. Джин ничуть не расстроен. - Ладно, рэп может и подождать, - его взгляд падает на Коки, который ничего этого не слышал, и Джин медленно улыбается сам себе, наполненный тихим счастьем. Каме думает, что видеть это очень приятно, и тут взгляд Джина перескакивает на него, задерживается и меняется, и... Ладно, этот взгляд тоже можно назвать счастливым. Это как раз тот вариант счастливого взгляда, который заставляет Каме слегка покраснеть, и он надеется, что увлеченные утками и танцующими оленями этого не заметят. - Сомнительную часть оставим на потом, - говорит Джин, и, наверное, ему кажется, что поглядывает он исподтишка. - Но давайте вдохнем немного жизни в этого древнего Санту. Следующие аккорды более мелодичны, но ритм все равно быстрее предложенного Уэдой. Джин пробует этот вариант пару раз, потом меняет немного и начинает голосом пробовать мелодию. - Как тебе? - Лучше, - великодушно говорит Уэда. - Еще разок? Джин играет еще раз, потом за гитару берется Уэда, Джин уступает ему, а сам начинает подпевать, даже не осознавая, как выглядит, закрыв глаза и голосом выискивая свой путь в мелодии, и нет никакой возможности не смотреть на него, никакой. Когда музыка замолкает, Каме замечает, что разговор какое-то время назад затих. Уэда выглядит довольным. Джин смотрит на Каме, и Каме улыбается. - Неплохо, - говорит Накамару, и, похоже, он так и думает. - Со словами может даже будет хорошо. - Это был Аканиши? - спрашивает Коки, и когда Каме оборачивается, Коки щурится на него, приложив все усилия, чтобы сфокусировать взгляд. - Джин и Уэда, - отвечает Каме. - Это было красиво. - Да, - он снова смотрит на Джина, стараясь не обращать внимания, как загорелся у того взгляд, и как это действует на него самого. - Они тебе и рэп тоже напишут. Джин издает вопль и пихает локтем Уэду в бок. - Знаешь, - говорит Коки, снова закрывая глаза. - Я счастлив, что я в КАТ-ТУН. Ты это знаешь, правда? Ты должен это знать. - Я знаю, - отвечает Каме, потому что да, многое изменилось с 2001 года. - Никаких "палок", никаких трахов, - заявляет Уэда спокойно, но твердо. Джин, похоже, готов на компромиссы. *~*~* В конце концов они решают включить фоном какую-нибудь музыку, что-нибудь спокойное, соответствующее уютному пряному аромату курительницы Каме. Становится уже поздно, и время будто замедляется. Написание рэпа благоразумно решено отложить до более трезвого состояния. Коки уже спит, уткнувшись носом в овечью шкуру, и Уэда фотографирует его на мобильник, потому что выглядит это просто очаровательно. Накамару тоже почти дремлет, усталость после дня работы и алкоголь доканывают его, но он улыбается, слушая рассказ Тагучи о его первом дне обучения серфингу. - Никогда раньше абсент не пробовал, - размышляет вслух Уэда, ни к кому конкретно не обращаясь, и водит ложечкой в густой сладкой массе на дне своего бокала. Он сидит в кресле с ногами, обняв колени. Ноги Джина совсем рядом с ногами Каме под столиком, и Каме чувствует, когда тот начинает ерзать, даже несмотря на расстояние между ними. И чувствует его взгляд, долгий и выразительный настолько, что никто не счел бы его невинным, будь они не так пьяны. Но они пьяны, и уже поздно, и Каме ничего не говорит, просто пытается не заерзать в ответ. - Мне эта песня очень нравится, - говорит Накамару, закрыв глаза. И все замолкают и вслушиваются, потому что звук приглушен. Каме согласно мурлыкает, узнав мелодию. Баллады X Japan очень подходят к такому настроению. - Нам бы успеть до закрытия метро, - вздыхая говорит Тагучи. - Время уже подходит. - Хммм, - пространно отвечает Уэда, утыкаясь подбородком в колени. "Хм" Джина звучит достаточно сочувственно, но восторженное шевеление пальцев его ног у щиколотки Каме выдает ложь. Каме чуть отодвигается, намекая. Джин может быть терпеливым. Они оба могут быть терпеливыми, и могут быть вежливыми. И он дотягивается до плеча Коки, вежливо, и осторожно трясет его. - Коки? - Ууууу... - Коки переворачивается на спину и сонно моргает в потолок, потом переводит взгляд на Каме. - А? - Пора ехать. - Хм, - задумывается Коки. Закрывает глаза, концентрируясь... и раздается тихое посапывание. Тагучи хихикает. - Как-то не особо удачно, - мудро замечает Накамару. - Он может тут переночевать, - говорит Уэда. - Нет! - тут же реагирует Джин, и Каме вздрагивает. Джин выглядит виноватым. - В смысле, может, конечно, но тут не особо удобно. И холодно. Может, такси ему вызвать? - Ты забываешь о новом распоряжении Джонни: "Ни один нетрезвый участник КАТ-ТУН не может быть помещен в такси без сопровождения ответственного взрослого", - замечает Уэда. Каме отводит взгляд от его усмешки, но забывает о смущении, когда замечает выражение лица Накамару. Тот изучает Джина, тихо и незаметно, и немного забавляясь, и Каме видит, как он прячет улыбку и надевает непроницаемую маску. Каме тоже так умеет, только сейчас что-то не очень получается. Накамару поворачивается к нему и слегка кивает. - Думаю, я сойду за ответственного. И мне почти по пути. Он знает. Каме не может сказать, почему он в этом так уверен, но Накамару знает. Что... о чем он не может думать прямо сейчас, когда ему нужно быть собранным и выглядеть достаточно нормальным, чтобы, если есть хоть какой-то шанс, что он ошибается, не выдать себя. Поэтому он говорит всякие "ты очень добр" и "не обязательно", и Накамару в свою очередь просит прощения за то, что не поможет с уборкой и мытьем посуды, хотя сам предлагал свои услуги. И такси вызвано, и приезжает почти тут же, и начинаются поспешные сборы, и перемещение почти безучастного тела, и путаница с обувью, и Коки настаивает, что хочет ехать в шапке Санты. Но вот в квартире Каме остается на два человека меньше. Джин искоса поглядывает на Каме, будто Джин кот, а Каме сливки, и дверь холодильника оказалась неплотно закрыта. - Метро? - спрашивает Уэда, по очереди распрямляет конечности, и вспрыгивает в боксерскую стойку, хоть и несколько менее уверенную, чем обычно. Тагучи кивает и тоже встает. Каме подает им пальто, и только когда они оба уже одеты, Уэда окидывает взглядом Джина, явно не готового выйти на мороз. - Ты не идешь? - Я помогу навести порядок, - виртуозно отмазывается Джин. Когда Уэда выгибает бровь, он несколько беспомощно разводит руками. - Я же... знаешь... - Каме становится интересно, не собирается ли он в минуту нужды обратиться за помощью к елке. - Я тут грязь развел, - Джин указывает на усыпанный набивкой пол, и улыбается, довольный собой. - А еще я милый. Уэда переводит полный скептицизма взгляд на Каме. - Ты справишься? Тот факт, что Джин не возмущается, ясно говорит, насколько же ему нетерпится выпроводить всех за дверь. Каме прикусывает губу, чтобы не рассмеяться. - Уверен, я смогу найти ему применение. Он старается смотреть только на Тагучи и Уэду, пока они прощаются с Джином, потом провожает их до двери. Когда он позволяет себе коротко глянуть на Джина, тот сидит на диване, безропотный и внимательный, с овечьей шкурой на коленях. Каме ждет, пока Уэда зашнуровывает ботинки, а Тагучи оборачивает вокруг шеи свой трехметровый шарф, потом они прощаются, и наконец, закрывающиеся двери лифта скрывают энергично машущего Тагучи. Каме запирает дверь, поворачивается и успевает сделать всего один шаг, когда Джин встает. - Возьми меня. Что он любит в Джине, так это его целеустремленность. Но командует здесь Каме, и это его неубранная квартира. Ему требуется пара мгновений, чтобы справится с тем, как действует на его эрекцию потемневший пристальный взгляд Джина, и он маскирует заминку, скептически выгнув бровь. - Позже, - произносит он в конце концов, даже почти строго. Джин приближается, глядя уверенно и дерзко, будто собирается потребовать то, что принадлежит ему по праву. - Ты сказал... - но он сбивается и прикусывает губу, наполовину смеясь, наполовину смущенно поеживаясь, потому что на самом деле Джин и вполовину не так бесстыж, каким хочет казаться, и сыграть сейчас он тоже не может. Каме уклоняется, и, рассмеявшись, ускользает в комнату, вставая так, чтобы между ними оказалось кресло. - Да-а? Джин справляется все-таки с этим очаровательным смущением. - Ты сказал, что найдешь мне применение. Каме, опираясь о спинку кресла, умудряется изобразить невинность. - Да. Ты можешь разгрузить посудомоечную машину для следующего захода. - Чт... Ты серьезно собираешься прибираться? - Джин выглядит так, будто ему только что предложили новое, невероятное извращение. - Для начала. - Нечестно, Каме, - жалуется Джин. - Мне пришлось ждать весь вечер. Давай уже пойдем в постель. - Давай прямо здесь, - делает Каме встречное предложение, ему становится жарко от собственной идеи и от того, как Джин за какую-то пару секунд из удивленного превращается в очень, очень заинтересованного. - Под твоим деревом, - он улыбается. - Елочные огоньки, и мишура, и овечка... Джин внимательно разглядывает дерево. Разглядывает Каме. - Но не в этом беспорядке, - нажимает Каме, и постукивает пальцами настойчиво, ожидая... - Посудомоечная машина, - медленно произносит Джин, и взгляд, которым он скользит по телу Каме, чуть не заставляет того передумать. - Чудно. - Ты знаешь что куда, - говорит Каме, отворачивается и начинает подбирать подушки и изучать ковер. Одна секунда, вторая... и звук шагов Джина удаляется в сторону кухни. Когда он проверяет, все внимание Джина сосредоточено на посуде и быстрейшем ее распределении по полкам. Получается довольно-таки быстро для парня, выпившего пять банок пива и шесть порций текилы, не то, чтобы Каме подсчитывал. Каме собирает пустые бутылки и выносит их в прихожую, чтобы вынести завтра, вытаскивает коврик и накрывает им валяющиеся на полу клочки набивки, оставляя их на потом. У желания подразнить Джина есть свои пределы. Коврик цел и все еще достаточно мягок, и будет теплым и удобным под спиной Джина... да, вполне подходит. Затем он подхватывает первую порцию бокалов со столика, потому что будет вовсе не забавно слушать их позвякивание... во время. Джин старается уместить большую сковороду на верхнюю полку - задача не из легких. Он подчеркнуто игнорирует жестокого рабовладельца, перемещая крючки, на которые обычно вешают бокалы, чтобы все-таки вместить посудину. Каме ставит свою ношу и наблюдает за ним какое-то время - потертые джинсы и теплый уютный свитер, и то как свободно он себя чувствует на этой кухне, по-домашнему уверенно. Над его ремнем приоткрылась полоска тела, и Каме скользит по ней пальцами. Джин дергается с забавным взвизгом, и замирает, совершенно неподвижный. Его кожа под пальцами Каме прохладна. - Хорошее начало, - тянет Джин. Осторожное шевеление, и Каме видит, как он опускает сковороду, и может предсказать последующий внезапный поворот и бросок... Он убирает руки, напоследок дразняще пробежав пальцами по коже. - Всего лишь проба, - говорит Каме, ускользая за пределы досягаемости. - Хорошая работа, продолжай в том же духе. В следующий заход он приносит все оставшиеся бокалы. Джин составляет кастрюли. Он смотрит на Каме частично с вызовом и частично с практичным вопросом. - Не, не включай пока, - говорит Каме, кивая на заполненную и закрытую, но молчащую посудомойку. - Шумно. Он переставляет оставшиеся бокалы в угол, в безопасность. Внимание Джина поделено между льющейся в мойку водой и бросаемыми украдкой на Каме взглядами. Закончив с бокалами, Каме проверяет, чтобы не торчало ничего колющего, хватает Джина за ремень, разворачивает к себе и прижимает к столу. Каме оставляет его тяжело опирающимся о кухонный стол, в то время, когда собственное возбуждение требует объяснить, чего он, черт возьми, пытался этим добиться. Джин это замечает и слабо улыбается, хотя губы его покраснели, и дыхание еще не восстановилось. - Ты что, мазохистом стал? - не отпуская взгляда Каме, он скользит ладонью к своему паху и демонстрирует то самое движение бедер, которым в свое время заводил тысячи зрителей, и которое теперь предназначается исключительно для Каме. - Не отвлекай меня, - говорит Каме, только звучит это немного неправильно. - У меня... знаешь. Дела есть, - и планы. Исполнение которых можно бы и ускорить, определенно, но он не так прост. Им не так просто манипулировать. Улыбка Джина становится шире. - А если начнешь облизывать пальцы, заставлю пылесосить. К счастью, это Джина рассмешило, и Каме прихватывает мешок для мусора и ретируется. Процесс сворачивания подпаленной подушки и запихивания ее в мешок требует изобретательности и определенных усилий, и помогает ему отвлечься. Это работа для двоих, но у Джина дела на кухне идут очень хорошо, и если обоняние не обманывает Каме, в ход уже пошел очиститель для рабочих поверхностей. А то, что Джин при этом насвистывает "Пинки", к делу не относится. Каме относит упакованную подушку в коридор, возвращается и осматривается. Вторая подушка отправится обратно в спальню, под кровать, заодно можно унести и гитару Джина, а по пути прихватить из тумбочки необходимое. Когда Каме снова появляется в комнате, Джин все еще очаровывает кухонную мебель, уговаривая "не изменять ему", теперь уже со словами. Каме кладет тюбик смазки на журнальный столик, садится на подлокотник дивана, ближний к елке, и ждет. Долго ждать не приходится, потому что Джин замечает отсутствие движения в комнате. Он останавливается с полотенцем в руках. - Ну? - произносит Каме. Нет нужды повышать голос. Джин слушает. Он снова моет руки, тщательно и неторопливо, вытирает их. Ленивой походкой направляется в комнату, отплачивая Каме, дразня его откровенным взглядом и медленным движением бедер... и у него получается. Каме становится слишком тесно и жарко в одежде, и теперь он не может понять, зачем заставил их обоих так долго ждать, прежде чем раздеть Джина. Джин останавливается и демонстративно разглядывает ель. - Теперь все в порядке? - спрашивает он. - Состояние поверхностей удовлетворительное? - прикусывает губу. - Освещение устраивает? - Ты будешь хорошо при нем смотреться, - просто отвечает Каме, и видит, как у Джина перехватывает дыхание. Он подтягивает его к себе за рукава, и, чтобы сдержаться и не начать тут же стаскивать с него одежду, переплетает пальцы с пальцами Джина, поднимает их руки. - Ты пахнешь лимоном, - говорит он, теплым дыханием лаская кожу. Джин смеется - звук низкий и полный - шагает ближе, встает между бедер Каме. - И кто в этом виноват? Каме шутливо прикусывает костяшку, облизывает, проверяя, но это только запах. - Текила? - предлагает он, невинно хлопая ресницами, и Джин, наверное, попробовал бы хлопнуть его по лбу, если бы Каме не перевернул его руку ладонью вверх, проводя языком вверх до кончиков пальцев. Джин резко вдыхает. - Мне, значит, нельзя, а тебе можно? - его голос дрожит, в нем переплетаются смех и желание, и Каме вполне знакомо это ощущение. Он улыбается, выпускает изо рта кончики пальцев Джина и говорит: - Коротко и точно. Джин запускает ему в волосы пальцы свободной руки. - Тебя так заводят все эти штучки с властью, да? Каме усмехается в его ладонь, а Джин легкими прикосновениями ласкает кожу вокруг его уха. Он отпускает руку Джина и тянется к его бедрам и краю свитера. - Осторожнее, мы же не хотим слишком торопить события, - говорит Джин, но довольно послушно поднимает руки. - Уверен, что не хочешь, чтобы я начистил сначала фамильное серебро? - его голос приглушен, потому что Каме как раз стаскивает с него свитер вместе с футболкой. Каме оборачивается к дивану, роняет туда одежду, и тут Джин на него набрасывается. Он всегда был сильнее, и когда он наваливается на Каме и крепко прижимает его к себе, желудок Каме будто проваливается, прежде даже чем начинается поцелуй, прежде чем Джин заставляет его отклониться назад, потерять равновесие, и шепчет "Ха!" прямо ему в рот, и они оба оступаются, и вместе охают, и Каме позволяет Джину одержать верх и насладиться моментом, потому что этот момент восхитителен. - И что ты теперь собираешься делать? - наконец усмехается Джин, глядя на него сверху вниз, его горячие ладони уверенно лежат на пояснице Каме. Каме смотрит прямо ему в глаза. - А теперь ты дашь мне подняться, я сорву с тебя оставшуюся одежду и наброшусь на тебя. Джин прикусывает губу. Задумчиво наклоняет голову. Встает и радостно сияя, помогает подняться Каме. - Ладно. Процесс раздевания оказывается обоюдным, потому что просто невозможно не пустить пальцы Джина к ремню Каме, к молнии, вытащить их из-под его рубашки. Но Каме удается держать себя в руках и не слишком поддаваться ощущениям, и Джин первый оказывается раздетым. Каме укладывает его на ковер, при этом они чуть не падают, потому что оба несколько пьяны, и встает рядом с ним на колени, стягивая с себя носки. Джин смотрит вверх, на него, со сдерживаемым жаром во взгляде и извивается, устраиваясь поудобнее. Его ладони ложатся на бедра Каме, будто там их законное место, и Каме не может удержаться и двигается навстречу прикосновению. - Так что у нас дальше по плану? - спрашивает Джин, весь готовность и нетерпение. Но Каме просто наклоняется к нему и сглатывает следующий вопрос прямо с его губ, и Джин медленно целует в ответ и скользит теплыми прикосновениями по спине Каме. - Хороший план, - шепчет Джин. - Пока что. - Терпение, терпение, - бормочет Каме, хотя слова эти совершенно бессмысленны, когда губы Джина влажные и мягкие, и Каме мог бы наслаждаться этими прикосновениями целую вечность, и Джин смеется в ответ. - Еще больше терпения? - Хммм, - отвечает он, и перемещается на шею Джина, стремясь к тому местечку, от прикосновения к которому тот выгибается и просит еще. Каме пытается просунуть руку между их телами, но Джин его опережает, у него получше со свободой рук, и Каме хватает ртом воздух, ощутив знакомую ласку. - Хммм, - реагирует Джин, и это звучит нежной насмешкой, но так дело не пойдет, рассеянно пытается думать Каме, сквозь жар, волной прокатывающий по его телу от этих прикосновений. Он здесь должен быть главным, у него есть план, и настало время заставить Джина изгибаться от кое-чего посерьезней поцелуев. Он приподнимается на руках, передвигает колено, и Джин понимает намек и раздвигает бедра, чтобы Каме мог устроиться между ними. Джин отпускает его, наблюдает, как он садится на пятки, и ждет. И когда Каме замирает на минуту, и просто смотрит, он раздвигает ноги еще шире: - Можешь набрасываться в любой момент... Иногда от этого захватывает дух, как в первый раз. То, как Джин смотрит на него, волосы разметаны в беспорядке, губы мягкие и блестящие. Член Джина, полувозбужденный и темный на фоне бледного живота. - Уверен, тебе полагается протестовать, - хрипло произносит Каме. Джин смеется. - Можешь подать на меня жалобу, - он слегка толкается бедрами, демонстрируя, как будет двигаться его тело для Каме. - Прикоснись ко мне? Каме понимает, о чем он, чего он хочет. Он берет тюбик со смазкой, выдавливает на пальцы - немного, потому что Джину нравится ощущать трение - и тянется рукой под его бедра, а потом немного вверх, Джин чуть передвигается, помогая достичь цели, и пальцы Каме оказываются как раз там, где нужно. Джин закрывает глаза и вздыхает, довольно кивая, его живот втягивается, когда Каме начинает двигать пальцами, осторожно поглаживая, и Каме бросает в жар от его вида. - Видишь, - он умудряется произнести это спокойно. - Терпение. Джин пытается рассмеяться, не шевелясь, и тут у него перехватывает дыхание, потому что палец Каме проскальзывает внутрь. - Хорошо, - он вздыхает, немного двигается, укладываясь поудобнее. - Я понял. Каме пересаживается поближе, раздвигает бедра Джина и устраивает их на своих коленях. Джин позволяет ему манипулировать собой, просто дышит. И выгибается, закидывая руки за голову, когда палец Каме начинает описывать медленные круги, неторопливо и интимно, как Джин любит. - Я одобряю... такой способ набрасываться, - говорит Джин. - Так нежен со смущенной девственницей, - его кожа в свете рождественских огоньков выглядит мягкой и теплой, тени перемещаются по ней с каждым вздохом. На губах неуловимая улыбка, он больше настроен чувствовать, чем говорить. Каме свободной рукой обхватывает его член. - А что случилось с мистером "возьми-меня-возьми-меня-сейчас-же"? Джин выгибается навстречу прикосновению с тихим охом и почти тут же опускается обратно, на другую руку. - Перерыв сделал, - выдыхает он, и снова медленно извивается, когда Каме уверенно проводит сжатой рукой вверх и вниз. - На учебу... Он внезапно расслабляется, когда Каме проталкивает в него второй палец, все еще не глубоко, двигаясь медленными кругами. И это просто восхитительно - видеть, как Джин будто плавится от его прикосновений, не колеблясь, не стыдясь этого, не стыдясь Каме. Он отпускает член Джина и тянется рукой так далеко, как может, чтобы скользнуть раскрытой ладонью по его телу, по груди к животу, и вбок, вверх по бедру до колена, и обратно вниз по внутренней стороне. И если бы Джин умел, он бы мурлыкал сейчас, Каме хорошо знает это выражение. Его пальцы продолжают двигаться, размеренно, толкаясь каждый раз немножко глубже, а другая рука ласкает, рисуя карту всего, что нравится Джину, а потом возвращается к его члену. - Все хорошо, - тихо говорит Джин, толкаясь вверх. - Я уже готов. Каме улыбается, хотя Джин и не может этого видеть. - Хочу сначала посмотреть на тебя, - говорит он, заставляя Джина выгнуться, усилив хватку и изогнув пальцы внутри него. Глаза Джина распахиваются. - Посмотреть, как ты кончаешь. - Ох, господи... - рвано выдыхает Джин, замирая, задерживает дыхание и концентрируется, его член внезапно становится таким твердым, что Каме разжимает руку и перестает двигаться. Он не собирался заканчивать так быстро. - Предупреждай хотя бы, - наконец может произнести Джин. - Или ты хотел увидеть это прямо сейчас? Каме смеется - звук глубокий и низкий. - Нет, вообще-то, - говорит он, стараясь, чтобы его прикосновения оставались легкими. - Хотел еще немного понаслаждаться. Не самый разумный подбор слов, судя по тому, как потемнели глаза Джина. Каме понимает, что для Джина этот момент настолько же горяч, как и для него самого, по тому, как напряглись его бедра и по тяжести члена в своей руке. Тут Джин закрывает глаза и выдыхает. На его губах тайная улыбка, когда он поворачивает голову на бок, утыкаясь лицом в свою руку. Он слегка приподнимает бедра. - И удается? - всего лишь выдох. - Да, - говорит Каме, снова начиная осторожно толкаться пальцами вглубь, и Джин тихо стонет. - Даже очень, - больше и не нужно, Каме не слишком находчив, но это сейчас и не обязательно, можно просто смотреть, и двигаться, и чувствовать - дрожь и напряжение, и то как Джин подается вокруг его пальцев. Джин знает, что Каме возбужден и возбуждается все сильнее с каждым его содроганием, с каждым его резким вдохом, Джин это знает, любит это, и показывает, как он это любит. Третий. Джин стонет, пытается развести ноги еще шире, и из горла Каме вырывается звук, низкий и полный желания. Джин выглядит потрясающе. Мышцы подрагивают под влажной от пота кожей, прядки волос прилипли к щеке. Звуки, которые он издает, то, как напрягается его тело, когда пальцы Каме толкаются в него глубже... Каме приходится быть осторожным, контролировать свои движения и сохранять медленный ритм, потому что Джин уже почти на краю. И Каме жарко от одного его вида, от того, как он наслаждается этим, хочет и пытается продлить. Но сейчас Джин двигается уже более настойчиво, требовательно. Осталось немного, совсем немного... и Каме знает, как Джину нравится, быстро и резко, туже сжав ладонь... вот так, и Джин начинает двигаться еще сильнее, почти исступленно. - Я... Каме... - шепчет он, пересохшие губы раскрыты, бедра резко дергаются, контроль рассыпается. - Пожалуйста... Сильный толчок внутрь, на обратном пути поворот запястья, другая рука работает быстрее, и еще, и Джин встречает каждое движение, подгоняет его. Одно последнее быстрое скольжение внутрь, и Каме останавливается, вжав руку в горячее тело, последний раз проводит сжатой ладонью по члену, и Джин выгибается... и все кончено. Каме накрывает ладонью головку его члена и пережидает, пока Джин дрожит под ним и задыхается. Пока он не успокаивается и не расслабляется окончательно. Пока Джин не открывает глаза. - Боже, да... Каме улыбается, медленно вытаскивая пальцы. - Хорошо? Джин лениво смеется, будто это был совсем идиотский вопрос. - Хорошее шоу? - спрашивает он в ответ. - Горячее, - хрипло признает Каме. - Очень. - Ну так... - он нащупывает руку Каме на своем бедре и полусонно скользит по ней пальцами. - Хочешь немного акробатики? - спрашивает, медленно моргая. - Возможно, я смогу постараться. Каме подавляет смешок и перехватывает руку Джина. Может быть в следующий раз, когда будет меньше алкоголя и больше терпения, для лучшей координации. - Перевернись. Джин, похоже, чувствует облегчение. Ему требуется пара секунд, чтобы разобраться со своими ногами, а потом он плюхается на ковер со всей грацией хорошо оттраханного, извивается немного, чтобы дать место Каме. А Каме выдавливает еще смазки из тюбика и наносит ее на себя, закусывая губу. Терпение уже официально признано переоцененным. - Приподнимись? - говорит он Джину. Тот подтягивает под себя колени, и поднимается на четвереньки, так чтобы было легко и удобно, и Каме кладет ладонь ему на поясницу, другой рукой направляя свой член, и, наконец, погружается внутрь. Внезапный скользкий жар чуть не оказывается последней каплей. Он замирает, прижавшись к Джину, дышит коротко и напряженно и закрывает глаза, потому что даже то, как двигаются плечи Джина, когда он укладывает голову на руки, уже слишком много для него. - Ты там не заснул случайно? - спрашивает Джин, приглушенная смесь усталости и смешливости. Каме пытается обиженно фыркнуть, но ему даже это не удается. - В отличие от некоторых... - но тут он слышит хихиканье Джина и сдается. Когда ему кажется, что он уже может держать себя в руках, он немного выходит, дышит, пережидая захлестнувшую жаркую волну, и держится за бедра Джина. Толкается внутрь, уже быстрее, Джин бормочет низкое, тяжелое "да". И Каме повторяет, тянет Джина на себя, и еще сильнее, находит правильный угол и ритм, и чувствует, что падает, и отпускает себя.
Каме моргает на елочные огоньки. Он осознает дыхание Джина на своей груди раньше, чем его слова. - Мммм? - Просто спрашиваю. Если замерзнем вдруг. Вряд ли. Джин как одеяло, теплый и уютно привалившийся к его боку. Только не кусачий. Потому что одеяло было бы кусачим при том, какие они потные. Да. Был вопрос. - Твой волк-зомби на кресле. Прерывистые выдохи - Джин хихикает. - А кошка на окошке. Каме невольно усмехается, разглядывает темную копну волос Джина и нежным выдохом сдувает прядь, прилипшую к его лбу. - А мышка в домишке. Копна передвигается. Джин смотрит на него. - Я есть хочу. Мышка в коробке, и мой парень мне ее принесет, - он делает мечтательно-выжидательное лицо. Каме снова закрывает глаза, отяжелев. - Черепаха в отрубе и не двинется, - говорит он. Джин приподнимается, осыпает его грудь влажными поцелуями и снова укладывает голову ему под подбородок. - Ты невыносимо бодр, - замечает Каме, поглаживая ладонью ту часть тела Джина, которая под ней оказалась. - Наверное, я неправильно что-то сделал. Джин замирает, потом обнимает Каме крепче, закидывает на него ногу, и вдруг накрывает его своим телом, вжимаясь лицом в шею. - Ты все сделал очень правильно. Каме смеется, довольный и удивленный. Будто бы он этого не знает. И будто бы Джин не знает, что он знает. - Абсолютно правильно, - настаивает Джин. Каме поднимает руку и запускает ее в волосы Джина. - Ты насколько пьян? Похоже, дело в этом. Джин немного расслабляется, и его смех щекочет грудь Каме. - Не настолько пьян, как Коки, - ну, это уже слава богу. Каме нежно расчесывает пальцами его волосы. - Твоя елка красивая. Медленное дыхание. Кажется, что Джин прячет лицо. - Ты так думаешь? Каме рассматривает темные ветви, но снизу, с ковра, угол получается странный и неправильность не различить. - Да. - Мы ее подожгли, - произносит Джин печально. - Но потом напоили ее пивом. Джин смеется. - Пиво это хорошо. - И шоу ей тоже удалось посмотреть, - добавляет Каме. - Готов поручиться, это счастливая елка. Джин вглядывается в ветви. - Хочешь сказать, это ель-вуайерист? - Ну, - философски говорит Каме. - Все равно рассказать она... Ох... - он почти забыл. - Что? - Джин почувствовал его напряжение и зашевелился, теряя свою расслабленность. - Накамару, - говорит Каме. Он не совсем так собирался сообщить об этом, но, что поделать, так получилось. Его пальцы скользят по затылку Джина, играют с прядкой волос. - Накамару разговаривает с деревьями? Этому в универе учат? - Ему не придется. - Ель не разговаривает, - говорит Джин терпеливо, будто из них двоих пьян Каме. - Ей и не нужно, он знает. - Что мы трахались под елкой. - Не в такой форме, - признает Каме. - Ну да, - Джин приподнимается на локте и всматривается в него какое-то время, будто пытаясь понять, не шутит ли он. - Он знает, что мы это делаем? - Я вполне уверен, - говорит Каме, глядя ему в глаза, и очень хочет, чтобы Джин не запаниковал. - Ну да, - медленно произносит Джин. - И? Каме делает глубокий вдох. - И он увез отсюда Коки. - Хм, - Джин кивает и укладывается обратно, устраивая голову на плече Каме. - Забавно быть обязанным Мару за возможность переспать, - говорит он с налетом легкомыслия, но потом его рука скользит по талии Каме - неосмысленное движение, пока Джин думает. - Накамару-спасатель, - тихо говорит Каме, потом добавляет: - Знаешь, я, кажется, ничего против не имею. Что он знает, - он сам только слегка этим удивлен. Чуть погодя, он чувствует кивок Джина. - Может, им всем нужно знать. Может, мы должны просто сказать им. Каме хочет пошутить насчет елки-сплетницы, но передумывает. - Да, - они слишком долго этого избегали. Проще было не беспокоиться о том, что случится с группой, если кому-то их отношения не понравятся. Но теперь это начинает казаться неправильным. - Может, организуем еще одну вечеринку, - говорит Джин, прижимаясь к нему, будто ища убежища. - Хорошая еда, хорошая выпивка... Каме смеется, звук получается низким из-за придавившего его веса Джина. - Понятное дело, с выпивкой. Он чувствует усмешку Джина. - Заткнись. Каме проводит рукой по его спине, и обнаруживает, что она остывает. Скоро нужно будет перемещаться. - Да, давай так и сделаем, - говорит он. - Если поторопимся, то еще успеем и пьесу разыграть, - предлагает Джин, и Каме щиплет его, чтобы придавить эту идею в зародыше. - Давай обойдемся без трансвеститских штучек на вечеринке в честь нашего признания, - потом он смягчается. - Но ель можешь оставить. - Да, - радостно говорит Джин, и поворачивается к дереву. - Это будет очень неболтливая елка, - твердо инструктирует он. - Может, тебе удастся подкупить ее новой мишурой, - предлагает Каме, поглаживая его поясницу. Джин льнет к прикосновению и уютно выдыхает в его грудь. - Радужные шарики, - бормочет он, уже наполовину засыпая. Каме чувствует, как что-то внутри подрагивает от этих мыслей, но только чуть-чуть, и ничего плохого. Он всматривается в перекошенные ветки, и решает, что елка будет выглядеть вполне хорошо. << || The End |