|
2.
Джулиан увидел их первым и
остановился в дверях. Потом скрежетнул зубами и схватил меня за руку.
Каин тоже их заметил и пробормотал:
- Чёрт... будто им кабаков в Амбере мало.
Рэндом, думается, сказал Корвину то же самое, увидев нас - он как раз
нервно шепнул что-то брату, наклонившись к нему через стол. Корвин отвернулся
от темноволосой хохотушки, сидевшей у него на коленях, и встретился со
мной взглядом. Я сухо улыбнулся ему.
- Эрик, пойдём отсюда, поищем другую забегаловку... - начал Джулиан, и
я сказал:
- Нет.
Они посмотрели на меня одновременно и одинаково - с удивлением, тут же
сменившимся понимающими ухмылками. И ступили за порог.
Мы больше не были детьми, но некоторые вещи не меняются со временем.
- Корвин, Рэндом, - сказал я, остановившись над ними. - Вы не против,
если мы присядем?
Рэндом открыл рот, собираясь послать нас подальше - каждое невысказанное
ещё слово без труда читалось на его наглом лице, - но тут же захлопнул
его и покосился на Корвина. Тот смотрел на меня снизу вверх, рассеянно
поглаживая лодыжку девицы, стрельнувшей в меня любопытным взглядом. Потом
пожал плечами и кивнул на скамью рядом с собой. Его мысли читались с заметно
большим трудом, чем мысли Рэндома, но вряд ли особо от них отличались.
Пока мы рассаживались, он закурил и махнул официантке.
- То же самое, повторить, - кратко распорядился Корвин и взглянул на меня.
- Или ты, братец, по-прежнему предпочитаешь "Мочу Бейли"?
- Если уж выпивать с тобой - не откажусь.
Он уставился на меня и вдруг расхохотался.
- Эй! Хозяин! Бутылку Бейли нам, и поживей!
- Твоё здоровье, брат, - чинно провозгласил я.
- И твоё, брат, - смиренно ответил Корвин, и мы залпом осушили стаканы.
Вино не подкачало - худший из бейлиевских сортов. Я не поморщился, Корвин
тоже. Джулиан, Каин и Рэндом смотрели на нас с недоумением.
- Не представите ли нас своим подругам, господа? - вполголоса предложил
я. Рэндом ревниво прижал к себе красотку, которая жалась к нему и, как
я успел заметить, с интересом поглядывала на Джулиана. Корвин быстро провёл
рукой по спине своей брюнеточки и сказал:
- Чёрта с два, братец. Вон, видишь - у стойки полно очаровательных леди,
которые только и ждут, чтоб ты их подцепил.
- Не сомневаюсь. Но я хочу эту.
- Эту не получишь, - сказал Корвин спокойно.
- М-да? - задумчиво проговорил и я, галантно поклонившись пялившейся на
меня брюнетке, сказал: - Прекрасная леди, мой брат недостаточно учтив,
потому я вынужден представиться вам самостоятельно. Эрик Амберский, к
вашим услугам.
- Ну и? - сказал Корвин спокойно. - Ты думаешь, она теперь соскочит с
моих колен и кинется тебе на шею?
- О том разумнее спросить прекрасную леди, тебе не кажется, братец?
Прекрасная леди, разинув рот, ошалело хлопала ресницами и переводила взгляд
с меня на Корвина и обратно. Я вдруг понял, что до нашего появления она
понятия не имела, кого сняла на эту ночь. Это была самая заурядная кабачная
проститутка, может быть, красивая, если бы смыть с неё косметику и приодеть
- и тогда она, вероятно, стала бы чем-то похожа на Дейрдре. Мимолётная
мысль - но как же всё вскипело во мне!
- Так что на то скажет прекрасная леди? - процедил я. Проститутка сочла
уместным вульгарно захихикать и прижалась к Корвину теснее. Тот виновато
улыбнулся и развёл руками. Я почувствовал, как кровь приливает к моему
лицу.
- Боюсь, на сей раз ты в проигрыше, братец, не взыщи. Но, как я уже сказал,
у стойки...
- У стойки множество прелестниц, я вижу, - кивнул я. - Но ты, похоже,
не слишком уверен в своей способности завлечь одну из них, раз уж так
вцепился в эту крошку...
- Допусти, что она мне показалась милее всех прочих.
Я демонстративно оглянулся на стойку, у которой вертелись, стреляя глазами,
разномастные шлюхи, потом посмотрел на женщину Рэндома, на девок, успевших
прилепиться к Каину и Джулиану. Блондинки, рыжие, шатенки. Ни одной брюнетки
больше.
- Так, так, - вполголоса проговорил я. - Корвин, мы ведь тут все свои,
правда? Собрались тесным семейным кругом, можно сказать. Так ответь на
вопрос, который давненько не даёт мне покоя: неужели у тебя встаёт только
на черноволосых?
Я ждал, что тут-то он наконец разразится ругательствами и вскочит, стряхнув
шлюху с колен. Но он только улыбнулся и сказал громко и внятно, глядя
мне прямо в глаза:
- А у тебя?
И я осознал, что сказал, что имел в виду на самом деле, когда говорил
это.
Его отвердевший член, прижатый к моему члену; мои пальцы на его напрягшихся
запястьях; его тяжёлое дыхание на моём лице; его чёрные волосы, разметавшиеся
в траве...
Это было давно. Очень давно. Я не помнил об этом. И он не помнил тоже.
И сейчас он имел в виду совсем другое...
К чёрту.
Я молча развернулся и пошёл прочь. За моей спиной звучали недовольные
голоса Каина и Джулиана, успевших столковаться со шлюхами. Я их не слышал.
Я слышал смех Корвина. Слышал набатный бой крови в своём черепе. Слышал,
как он тяжело дышит подо мной, мне в лицо, пока моя отвердевшая плоть
прижимается к его отвердевшей плоти.
Жизнь амберского принца сильно
отличается от жизни любого члена монаршей фамилии в любом из существующих
Отражений. У нас множество обязанностей перед собой и Амбером, больше,
чем у любого короля в любом королевстве - но и гораздо больше времени
и возможностей для выполнения этих обязанностей. Порой может показаться,
что это соотношение неравномерно: мы могли бы делать больше, чем делаем,
исходя из того, сколько столетий в нашем распоряжении. С другой стороны,
иногда мы не успевали очень многого - и не всегда могли сами понять, почему.
Много позже каждый из нас тысячу раз жалел, что, в отличие от Бранда и
Фионы, уделял слишком мало внимания наукам Дворкина. И ни один из нас
не мог понять, чем же таким особенно важным был занят тогда, пока эти
двое учились подчинять себе мироздание.
Но зато всё прочее, всё, к чему нас обязывало положение, мы выполняли
с честью и чаще веско с охотой. Каждый из нас отслужил в армии, каждый
открывал торговые пути в Отражения, каждый - хотя некоторые активнее,
чем другие - принимал участие в решении вопросов управления. Мы любили
это, любили Амбер и хотели быть полезными Амберу. Те, кому это удавалось
лучше всего, и сами отдавались долгу с наибольшим упоением - но не всегда
выходило так, что отдаться этому долгу получалось полностью.
Я стал замечать, что отец сознательно отлучает меня от управленческих
дел. В те времена Амбер иногда подвергался нападениям - чаще это были
непокорённые племена из Золотого Круга, реже - нашествия странных тварей,
пришедших из Отражений - а значит, кем-то из Отражений проведённых. Это
беспокоило меня не меньше, чем всех прочих, и, конечно, у меня были кое-какие
соображения на сей счёт, но Оберон почти никогда их не выслушивал. Первым
его советником и правой рукой был Бенедикт - и если с этим, ввиду явного
и полного альтруизма старшего братца, я ещё мог смириться, то участие
в этих советах Блейза и Каина, а иногда и Джулиана, выводило меня из себя.
Благодаря двум последним я был в курсе всех решений и действий отца, но
сам практически не мог на них влиять - хотя время от времени у меня получалось
лоббировать то или иное решение, уговорив Джулиана или Каина выдать его
за собственное предложение. Впрочем, чаще всего отец эти предложения отвергал.
Порой мне хотелось поступить как Корвин - уйти служить в Отражения, подальше
от двора, и пусть всё катится к чёртовой матери. Но так я думал в приступах
ярости и отчаяния - в более спокойном состоянии я никогда бы так не поступил.
Я не мог надолго покидать Амбер - отец отлучался всё чаще, вёл себя всё
безрассуднее, и, случись что с ним, немало зависит от того, кто окажется
в этот момент в Амбере - и как он поступит с опустевшим троном. Порой
мне снилось, что я вхожу в тронный зал и вижу на месте отца Корвина в
короне королей Амбера; мы встречались взглядами, и он виновато улыбался,
разводя руками... Я просыпался весь в поту после таких снов.
Корвин, впрочем, пока что не проявлял особого интереса к будущей перспективе
побороться со мной за амберский престол. Казалось, он верил, что Оберон
будет жить вечно - в это как будто верили абсолютно все, и только я видел,
что отец сдаёт. Он становился всё рассеяннее, всё вспыльчивее, порой закатывал
слугам такие скандалы, что стены тряслись от его ора, а порой сутками
не выходил из своих покоев, никого не принимая. Однажды Корвин вернулся
из Отражений именно в один из таких дней. Слуги Оберона, состоявшие в
моей осведомительной сети, донесли мне, что он долго стоял у входа в отцовские
покои, что-то тихо говоря через дверь. А потом дверь вдруг открылась,
Корвин вошёл и не выходил несколько часов. Проклятье, я не мог припомнить,
когда в последний раз сам проводил с отцом столько времени! А на следующий
день Корвин снова исчез из Амбера, даже не поговорив с остальными. В сердцах
я сказал Джулиану, с которым вскоре поехал прогуляться в Арден, что не
могу понять, почему Оберон отдаёт Корвину такое явное предпочтение. Джулиан
поглядел на меня как-то странно и сказал:
- Я не думаю, что это стоит называть предпочтением, Эрик.
- А как, чёрт подери, это стоит называть?
Он промолчал. Я почувствовал странную напряжённость в этом молчании и
круто развернулся к нему:
- Джулиан, если ты знаешь что-то, что угодно - говори!
- Никто ничего не знает наверняка. Да и вряд ли может знать в такой семейке,
как наша.
- Кончай дурить! Ты входишь в совет отца, видишь его чаще, чем я. Скажи,
он говорил когда-нибудь... о наследнике?
- Нет, - сказал Джулиан. - Но я думаю, что им будешь ты, Эрик. Не Корвин.
Я кивнул, не став уточнять, почему он так думает - слишком уж уверенно
звучал его голос. Я внезапно подумал, что иначе и быть не могло. Что бы
ни происходило между Корвином и отцом, Корвин принимал ещё меньше участия
в делах королевства, чем я. Оберон нередко отлучался, и тогда представительствовать
его на официальных переговорах всё равно приходилось мне - и пусть я лишь
повторял и проговаривал вслух решения, принятые без малейшего моего участия,
именно я в отсутствие отца выглядел символом его власти. Блейз, Джулиан,
Каин, даже Бенедикт, с которыми отец советовался, почти никогда не становились
непосредственными исполнителями его приказов. Он готовил из них советников
- он учил их, как быть хорошими советниками своему королю. Он создавал
для своего наследника надёжный и опытный тыл. Корвину там не было места,
но и в Амбере он появлялся слишком редко, чтобы выполнять любую иную,
хоть сколько-нибудь значительную роль при дворе.
Я подумал, не разумнее ли было бы оставить всё так, как есть. В конце
концов, никаких явных преград на пути к трону для меня не существовало
- кроме отца, разумеется, но тут уж приходилось запастись терпением. И
ни в коем случае не потерять того, что у меня есть - пусть не совсем однозначного,
но стабильного положения, которое я всячески укреплял, вербуя себе союзников
среди братьев. Я знал, что, прими дело серьёзный оборот, Джулиан, Каин
и Жерар меня поддержат, а остальные будут по меньшей мере не против. Что
же до Корвина... Корвину, похоже, нравилось бродяжничать в Отражениях
- что ж, отлично. Я теперь видел его так редко, что порой даже скучал
по нему. И тогда спрашивал Дейрдре, которая наверняка держала с ним связь,
где он да как он. Она, впрочем, всегда напрягалась при таким вопросах
и отвечала односложно, думая, что я шпионю. Но я на самом деле интересовался
его делами. Я всё меньше ненавидел его, а иногда даже не ненавидел вовсе.
Но это только пока он был далеко.
Однажды - это было в разгар
волнений в государстве Бегма, и отец тогда часто и подолгу уезжал, оставляя
дела на Бенедикта и, неофициально, на меня - Корвин вернулся, как всегда,
без предупреждения, в разгар лета, за несколько дней до начала большой
ежегодной ярмарки, на которую собирался люд со всего Золотого Круга. Он
был как-то странно возбуждён, носился по дворцу, будто угорелый, много
улыбался и шутил, а один раз даже хлопнул меня по плечу. В первый же вечер
умчался в город кутить с Рэндомом и Жераром, а потом я узнал, что он записался
на городские состязания кулачных бойцов во время грядущих гуляний. Джулиан,
поинтересовался, приму ли я аналогичное приглашение, которое поспешили
отправить мне. Я только усмехнулся в ответ.
- А сам-то ты? - спросил я небрежно. - Ты же давненько, вроде бы, не наминал
ему бока.
- Старое дело, - отмахнулся Джулиан. - Теперь я вряд ли его одолею. Ты
да Бенедикт - единственные, кто всё ещё в состоянии уложить его на лопатки.
Ну и отец, конечно, но отец никогда не состязается, ты же знаешь.
- Верно, - кивнул я, довольный столь непоколебимой верой в мои силы. Мы
с Корвином действительно давненько не выходили на спарринги. Я попытался
вспомнить, когда такое было в последний раз, и не смог. Много лет прошло
с тех пор, это уж точно. Даже любопытно, в какой он сейчас форме.
- Ты его видел?
- Нет, он снова ушёл в город. Вроде бы Флора с ним говорила. А что?
- Да ничего. Мне кажется, он как-то странно ведёт себя в этот раз. Каким-то
выглядит... слишком... ну...
- Счастливым? - помолчав, подсказал Джулиан. Я осёкся. Потом коротко кивнул.
Джулиан пожал плечами.
- У него свои Отражения. Он проводит там большую часть своей жизни и делает,
что ему вздумается. Почему бы ему не быть счастливым?
Потому что он не в Амбере, подумал я. Это тебе, Джулиан, достаточно лишь
своего Адрена да армии егерей, да редкой скупой отцовской похвалы - для
полного счастья. Это Бенедикту достаточно роли серого кардинала и возможности
служить на благо семье. Это Бранда с Фионой интересуют лишь их эксперименты
с Тенями, а Рэндома так и вовсе ничего не интересует, кроме карт и женщин.
Но мне мало этого. Мне нужен Амбер. Небо и солнце Амбера, склоны Колвира
и виноградники Бейли. Не случайно я оказался именно там, когда подумал
о месте, где сосредоточены все мои помыслы и желания. Я подумал об Амбере.
Амбер - это всё, что нужно мне.
И, я знаю, это - всё, что нужно Корвину. Не спрашивай, Джулиан, с чего
я это взял. Знаю и всё. И он не счастлив. Нет. Он не может быть счастлив,
когда он так далеко.
Вечером того же дня я стоял на балконе, облокотившись о перила, и увидел
Корвина, несущегося верхом во весь опор. С ним рядом летела Дейрдре, чуть
отставая, я видел, как она смеётся. Я смотрел на них и думал, что не знаю
на самом деле ни одного из них, но в то же время понимаю - лучше, чем
они думают. Под влиянием порыва я достал колоду фамильных карт и достал
карту Корвина. Я нечасто её доставал - если с ним надо было срочно связаться,
я всегда старался спихнуть эту обязанность на кого-нибудь другого. Но
сейчас мне захотелось на него посмотреть. Он слегка улыбался на этой карте
- извечная его ироничная полуулыбка, и непонятно, то ли он вот-вот посерьёзнеет,
то ли улыбнётся широко, по-настоящему. И то, и другое было в равной степени
вероятно - и я никогда не знал, чего нужно ждать на этот раз.
Я вздрогнул, подумав об этом. Я не знаю, чего ждать от него на этот раз.
Я не знаю, чего ждать от него.
Или, напротив, знаю слишком хорошо?
Я осторожно потянулся к нему, порой бросая взгляд вдаль, туда, где он
нёсся вдоль подножия Колвира навстречу ветру. Мне показалось, что он чуть
сбавил скорость; тут же я услышал ответ - и отпрянул, не желая, чтобы
он меня узнал. "Ну, кто ещё?" - мысленно спросил он, и я уловил
его нетерпение. Он дал Дейрдре фору, пропустив её вперёд, и теперь торопился
нагнать её, опередить, а потом сдёрнуть с коня, повалить в траву... покатиться
с ней по склону и застыть, лежа на ней сверху, тяжело дыша, глядя в её
блестящие глаза, наклонить голову, и поцеловать нежно, сладко, заглушая
её неуверенный протест... так, как он делал там, в Отражениях, не с ней,
и всё равно с ней... но не был счастлив там, не так, как здесь, как теперь...
"Кто здесь?!"
Я прикрыл карту ладонью. Моя рука дрожала. Я всё ещё чувствовал его мысли
у себя в голове - так, как бывает иногда, если человек, которого вызываешь
через карту, спит, и ты видишь его сны... перенимаешь его дрожь, его страх,
его страсть. Он думал, как сжимает её, как наклоняется к её лицу, как
скользит губами по её коже - но я слышал его, и мне казалось, что это
меня он сжимает, к моему лицу наклоняется, по моей шее скользят его губы.
Я взмок. Трясущимися руками я убрал колоду, потом резко отвернулся от
перил балкона, будто здесь, на высоте третьего этажа, кто-то с улицы мог
заметить мою эрекцию. К тому же я не хотел больше на них смотреть.
Почему ты не был счастлив там, куда ушёл, Корвин, зачем тебе надо было
возвращаться?
"Это ты?"
Ментальный удар чуть не свалил меня наземь, я уцепился за перила, чтобы
устоять на ногах. И в панике заметался, пытаясь закрыться от него.
"Ты. Это всё-таки ты. Грёбаный ублюдок".
Нет! Я не понимаю, о чём ты болтаешь! Убирайся к дьяволу!
"Подглядывать нехорошо", - прошептал он и разорвал контакт.
Я поднялся к себе, вошёл в душ и долго стоял под ледяным потоком, стекавшим
по моей груди и спине.
- Бей его, бей! Так, давай!
Я сплюнул выбитый зуб и шагнул в сторону. Он рассчитывал, что удар заставит
меня открыться, но прогадал. Впрочем, не похоже, что это его смутило.
Он действительно был в отличной форме. Гораздо лучшей, чем когда мы дрались
в последний раз. Впрочем, я тогда тоже многого не умел. Некоторым вещам
учишься только с возрастом. Хладнокровию, расчету, умению не реагировать
на провокации. Я научился этому за те годы, что провёл в Амбере. А ты,
Корвин, чему научился в своих Отражениях?
- Давай, Эрик, ату его, ату! - улюлюкал Джулиан, перегнувшись через бортик
трибуны. Я коротко отсалютовал ему - и Корвин купился на эту обманку,
ринулся в атаку, и я моментально перехватил его руку и, сжав выше локтя,
задрал за спину.
- Не всегда всё так просто, как выглядит, братец, - заметил я и, подбив
его под колени, швырнул наземь. Трибуны взорвались овациями. Корвин поднялся,
криво улыбаясь мне. Я сделал ложный выпад - и снова без труда подловил
его. Он двигался слишком порывисто, слишком рассчитывал на прямой напор
- сразу видно, что привык драться с противниками намного слабее себя.
Но я был не слабее, а возможно, что и сильнее - я крупнее его и вешу больше,
однако двигаемся мы с одинаковой лёгкостью и быстротой. Я видел, что он
начинает задыхаться - не от усталости, мы дрались всего каких-то полчаса
и не могли толком устать, - и даже не от злости, скорее, от нетерпения
и досады. Он рассчитывал быстро уложить меня и всё ещё не мог прийти в
себя от удивления, почему это не удалось ему так легко. Пожалуй, я совершил
ошибку, выйдя против него сегодня - пусть бы он и дальше мнил своё превосходство,
кто знает, как я мог бы это использовать...
Чёрт! Я слишком задумался и пропустил удар, потом неудачно контратаковал
- и дневное небо расцветилось звёздами, когда кулак Корвина врезался мне
в переносицу. Проклятье, неужели нос мне сломал?.. Нет, вроде не сломал.
Я ушёл от его атаки, слишком поспешной - он торопился закрепить успех,
пока был ещё в состоянии переменить ход боя в свою пользу, - и, схватив
его за шею, с коротким замахом саданул в печень. Корвин охнул и, потеряв
равновесие, вцепился в моё плечо. Я моментально перехватил его свободной
рукой за пояс и с размаху швырнул наземь. Трибуны охнули, а наши дражайшие
братцы пронзительно засвистели у нас над головами.
- Ну ты и сволочь, - простонал Корвин, поднимаясь на ноги. Я видел, что
он смеётся, хотя на скуле у него красовалась здоровенная ссадина - как
в детстве, когда я приложил его о каменную оградку клумбы... и отец велел
нам учиться драться, как подобает, и мы выучились, но некоторые вещи не
меняются со временем.
Я не дал ему выпрямиться в полный рост и, снова ухватив за пояс, рванул
на себя, заламывая ему руку. Наверху засвистели - это было не совсем по
правилам. Корвин вывернулся прежде, чем я успел довести серьёзность нарушения
до дисквалификационной отметки, и, оказавшись у меня за спиной, зацепил
локтевым сгибом моё горло. Я услышал, как хрустнули костяшки его пальцев,
когда он стиснул кулак - но прежде, чем успел высвободиться из захвата,
почувствовал, как его таз прижимается ко мне сзади... на несколько мгновений
- но этого мне хватило, чтобы вспомнить густую изумрудную зелень в Отражении
Бенедикта, и тяжёлое дыхание на моём лице, и...
...и он швырнул меня с такой силой, что мне показалось, будто сейчас я
улечу прямо в Тень. Ещё не долетев до земли, я услышал, как разом ахнула
толпа - и грохнулся наземь так, что дрогнула земля. Я шевельнул ногами,
проверяя, не сломан ли позвоночник, и попытался приподняться на локтях,
но не смог. Корвин стоял надо мной, широко расставив ноги, вверху свистели
и орали, сквозь поднявшийся гул кто-то громко и внятно вёл отсчёт до нокаута,
а Корвин всё стоял, стоял надо мной, и я смотрел на его промежность, на
выпирающий твёрдый бугорок, плотно обтянутый штанами... смотрел, и не
собирался подниматься.
О Единорог, а куда, интересно, сейчас смотрит он?!
- ...девять! - огласил рефери, и трибуны взвыли от восторга. Корвин протянул
мне руку. Я принял её, и он оплёл пальцы вокруг моей ладони. Я поднялся,
всё ещё сжимая его руку в своей.
- Ну? Цел? А ты молодец, братец, я не ожидал, - сказал он весело, и я
ответил:
- Ты тоже.
Мы похлопали друг друга по спинам, потом отступили. Он всё ещё улыбался
и продолжал смотреть на меня. И я подумал: нет, рано остановились, давай
ещё, давай продолжим, братец, ты же видишь, я встал, ты не одолел меня
до конца, так что давай, снова в бой и - покатиться с тобой по склону,
и застыть, лежа на тебе сверху, тяжело дыша, глядя в твои блестящие глаза,
наклонить голову и...
- Спасибо за бой, - сказал Корвин.
- Тебе спасибо, брат, - ответил я.
Он слегка одёрнул куртку вниз. И улыбнулся мне снова, когда уходил.
Вечером во дворце закатили
пьянку - летняя ярмарка весь Амбер заражала неуёмным, буйным весельем,
и порой им проникался даже отец, потому в эти дни в Амбере мы особенно
часто бражничали и дурачились. В те дни Оберон был в хорошем настроении
(столь хорошем, и столь беспричинно хорошем, что это подозрительно
напоминало состояние Корвина), и по случаю закатил шумную гулянку с участием
всего двора. На неё явился даже Бранд, обычно сторонившийся наших забав,
и я своими глазами видел, как он, нализавшись, клеил какого-то мальчишку,
слишком робкого, чтобы дать по морде амберскому принцу. Джулиан с Каином
и Блейзом тыкали в них пальцами и хохотали до упаду, соревнуясь в том,
кто остроумнее прокомментирует эту ситуацию. Женщин при этом не было,
отца тоже, а сам Бранд, казалось, не замечал, что они смеются над ним
и вовсю раздают похабные советы.
Весь этот бардак творился уже ближе к утру, когда гости расползлись по
замку догуливать; я сидел в углу полупустого зала, наблюдая за весельем
братьев, и лениво прихлёбывал вино - не бейлиевских сортов на этот раз,
а какой-то вермут из Отражений, недурственный, впрочем. Когда появился
Корвин, я не заметил - он всю ночь шастал по дворцу, мы один раз выпили
с ним мимоходом и даже обменялись парой слов, но потом он ушёл, и больше
я тем вечером его не видел - до тех пор, пока он не окинул взглядом полупустой
зал, задержав его ненадолго на шумной компании чуть поодаль, и вдруг направился
ко мне.
- Не занято? - спросил он насмешливо, кивнув на скамью рядом со мной,
где могли бы без проблем расположиться четверо.
Я пожал плечами. Корвин сел и посмотрел на бутылку в моей руке.
- Что пьёшь? Снова собачью мочу?
- Не на этот раз.
- Как жаль... а я-то собирался выпить за твоё здоровье. Ну, не судьба.
- Тогда выпей просто так.
- Это можно.
Мы оба уже были навеселе, но не слишком - не настолько, во всяком случае,
чтобы предаваться куртуазной беседе, если того не требовал официоз. Корвин
налил себе вина и, навалившись на стол, принялся медленно пить, смакуя
каждый глоток и время от времени слизывая с губ задержавшиеся на них капли.
Потом обернулся на меня через плечо.
- Эрик, что происходит в Амбере?
Это был очень трезвый, очень здравый и совершенно глупый вопрос. Во всяком
случае, не мне его Корвин должен был задать. Не потому, что я не знал.
Потому, что то, что я ему отвечу, будет соответствовать истине лишь настолько,
насколько это мне же и выгодно. И он не мог этого не понимать.
Поэтому на вопрос я ответил вопросом - таким же глупым:
- Что ты имеешь в виду?
- Я, как ты мог заметить, редко теперь бываю в Амбере. А ты, похоже, не
вылезаешь из него вовсе. Превратился в заправского домоседа, как я погляжу?
Он говорил насмешливо, отрывисто, быстро и как-то уж слишком откровенно.
Я навалился на стол рядом с ним.
- Я люблю Амбер, - мечтательно сказал я. - Почему бы и не жить здесь?
Ни одно из Отражений с ним всё равно не сравнится.
- Это верно, - сказал Корвин и замолчал.
Его взгляд был обращён в дальний конец зала, где Каин и Джулиан, потеряв
интерес к выходкам Бранда, развлекались как умели, но смотрел он рассеянно,
будто в пустоту.
- Ты в самом деле завёл свою личную Дейрдре в Отражениях?
Он вздрогнул так, будто его ударили, и круто развернулся ко мне. Когда
он заговорил, его голос звенел от злости.
- А ты, братец, уже завёл себе в Отражениях свой личный Амбер? Если нет,
то позаботься об этом.
- Мне не нужен Амбер в Отражениях, Корвин. Я получу настоящий. Истинный.
- Не будь так самоуверен.
Ах вот оно что... ну-ка, ну-ка, это становилось интересным.
- Что это ты имеешь в виду, братец? Никак и тебе что-то этакое пригрезилось,
в перерывах между мечтами о том, как ты трахаешь нашу сестру?
- Ох, Эрик, - сказал он тоскливо, - а ты-то сам кого трахаешь в своих
мечтах? Неужели корону Амбера?
- Самая волнующая моя мечта - это как бы мне трахнуть тебя, - процедил
я.
Его глаза блеснули, и по лицу скользнула его фирменная улыбка - та самая,
которой он улыбался на своей карте.
- Мечта несбыточная, уверяю тебя, - презрительно сказал он. - Уж точно
не более, чем твои мечты о троне.
- На твоём месте я бы поостерёгся ставить их на одну доску, Корвин. Потому
что если случится одно - как знать, не сбудется ли и другое.
- Да уж, его величество Эрик Первый весь двор поставит раком, - фыркнул
он. - Только пригласи меня понаблюдать, как станешь объезжать Бенедикта.
Это должно быть незабываемое зрелище.
- Меня не интересует Бенедикт. Он и так присягнёт мне, без этих... крайностей.
- Ах да, я и забыл, что у тебя встаёт только на черноволосых.
Я не ответил на это. Я просто отшвырнул бутылку, подался вперёд и крепко
обхватил его за шею.
Я был уверен, что он оттолкнёт меня. Настолько уверен, что даже не задумывался,
что сделаю, если он так не поступит. Я был готов завалить его на скамью
и прижать, заломив руки, и смотреть, как он будет чертыхаться и отбрыкиваться,
а потом отпустить и громко отвесить пару приличествующих ситуации шуточек
- так, чтобы сидящие в другом конце зала Джулиан и Каин услышали... что-нибудь
вроде: "Нет, на тебя у меня не встаёт, братец - слишком долго тебя
не было в Амбере, пообтаскался ты как-то". Высмеять его, смеяться,
чувствуя дикую пульсацию в промежности, потом пойти в туалет и, привалившись
плечом к стене, дрочить там до тех пор, пока из мозга не выйдет вся эта
дурная, дурная, дурная кровь!
Но он не вырвался. Он поднял глаза и посмотрел на меня. Просто посмотрел,
слабо, иронично улыбаясь, как будто не понимал... или слишком хорошо понимал.
Я выругался, положил левую руку ему на пояс, грубо притянул его к себе
и поцеловал.
Он не оттолкнул меня и не ответил мне, только слегка приоткрыл губы под
натиском моих. Я впивался в него жадно, ненасытно, словно солдат, вернувшийся
домой после долгого перехода, словно заключённый после многолетнего воздержания,
словно девственник, обнимающий свою первую женщину. По его дыханию, врывавшемуся
в мой рот, я понял, как сильно на самом деле он пьян. Его руки по-прежнему
лежали на столе, он сидел вполоборота, не двигаясь. Со стороны могло показаться,
что я просто схватил его и мы вот-вот подерёмся, что никого бы не удивило.
Кого этим, спрашивается, можно было удивить?
Корвин сидел всё так же неподвижно, и моя ладонь соскользнула с его талии
на бедро, сжала его. Он не шевельнулся.
Лишь много, много позже я понял, что он просто давал мне шанс. Впервые
и в последний раз. Я не понял этого, потому что всю жизнь сам провоцировал
его, используя затем его страстную ярость в своих интересах - иногда с
большим успехом, иногда с меньшим. Но сейчас он провоцировал меня
- он словно говорил: ну же, братец, ты заявляешь, будто достоин иметь
всех нас вдоль и поперёк? Так докажи. Докажи это. Начни с меня. Подчини
меня, подомни меня под себя - и я покорюсь. Я даже смогу притвориться,
будто не помогал тебе в этом. Но сделай же это. Возьми чужую жизнь, возьми
чужую волю, которая только и ждёт, чтобы её взяли - это единственное условие,
на котором она согласна сдаться тебе. Только сейчас. Только один раз.
Поступи, как король, и будь королём.
Я понял это, но поздно. Тогда я был слишком ошарашен - своим порывом,
его податливостью - чтобы сделать так, как он ждал. Вместо этого я сам
ждал от него - не знаю, чего... если не проклятий и ударов, то, может
быть, ответного порыва? Хотя бы одного движения языком, одного выдоха
сквозь стиснутые зубы... но давать мне столь большую фору он не собирался.
Нет. Форы у него были только для любимой сестрёнки Дейрдре. А Эрик перебьётся
- коль скоро не хватает духу взять то, что ему готовы отдать.
Если бы я понял это тогда, если бы...
Сколь многое могло бы потом сложиться совсем иначе.
Я оторвался от него, всё так же сжимая его затылок, и, задыхаясь, посмотрел
ему в лицо.
Проклятье. Проклятье!
Он улыбался.
- Тебе давно пора жениться, Эрик, - сказал Корвин и встал.
Я смотрел, как он наливает себе ещё вина, насмешливо приподнимает стакан,
салютуя мне, осушает его и идёт к выходу. И твёрд, уверен, решителен был
его шаг.
Сколько я помню себя и его, мы всегда ненавидели друг друга, но лишь после
этой ночи мы стали врагами.
Корвин пробыл в Амбере с месяц,
а потом, как обычно, исчез. Но на сей раз все знали, куда он отправился
- отец отослал его учиться в Отражение Земли, славившееся своими военно-морскими
школами. Это означало, что по меньшей мере год мы Корвина не увидим. Я
испытал смесь тревоги с облегчением, когда узнал об этом, и не могу сказать,
чего было больше. За год вряд ли могло многое измениться, но я чувствовал
себя так, словно время поджимало меня, и его оставалось всё меньше и меньше.
Год... в конце концов, много это или мало - зависит от того, ждёшь ты
кого-то или, напротив, не хочешь, чтобы этот кто-то вернулся.
Впрочем, как оказалось, Корвин покинул нас на гораздо более долгий срок.
В год его отъезда, ещё до конца зимы, стали приходить слухи о пиратской
флотилии, бесчинствующей в северных морях. Сперва этим известиям не придавали
большого значения - предполагалось, что губернатор тех мест в состоянии
самостоятельно справиться с пиратами. Но время шло, а приструнить их так
и не удавалось. Нападения и грабежи учащались, становились всё более дерзкими
- и, на удивление, о них говорили теперь не только в Амбере, но и в близлежащих
Тенях. Это означало, что среди пиратов был человек, способный ходить по
Отражениям - то есть кто-то, в ком текла наша кровь. Отец велел Каину
немедленно разобраться с этим делом и отправил его в экспедицию. Вскоре
Каин подтвердил, что пиратская флотилия действительно довольно ловко удирает
от него в Отражения, да так, что он почти сразу теряет след. Тогда же
он высказал предположение о том, чьих рук это может быть дело - ибо далеко
не каждый член нашей семьи владел искусством Отражений так хорошо, и далеко
не каждый знал морское дело, и далеко не все в это время были в отлучке...
Отец сперва не желал ничего слушать - лишь велел Каину схватить пиратского
вожака и доставить к нему. Каин до конца зимы и всю весну гонялся за ним
по северным морям - всё впустую. Это походило на кошки-мышки в тумане,
на попытку поймать чёрного кота в тёмной комнате. Сыпя проклятьями, Оберон
наконец разрешил Каину вернуться, хотя и был на него очень зол.
Упоминать в то время при отце имя Корвина не рисковал никто, даже Дейрдре.
Слава об "Амберском разбойнике", как к тому времени прозвали
неуловимого наглеца, разлетелась уже по всему Золотому Кругу. Надо отметить,
что грабил он в основном частные суда и небольшие прибрежные посёлки,
не нанося ощутимого вреда ни торговым путям, ни самому Амберу, если не
считать, разумеется, самой сущности разразившегося скандала. Многие из
нас в то время задавались вопросом, почему он делает это; многие пытались
связаться с ним по карте. Мне это однажды даже удалось. Он лежал на палубе,
задрав ноги, и курил, на голове у него была треуголка. Увидев меня, он
широко улыбнулся и сказал: "Вот чёрт! Ты меня поймал. Отцу привет,"
- и немедленно разорвал связь. Я ничего не сказал ни Оберону, ни остальным.
Оставайся там, где ты есть, Корвин. Если тебе нравятся северные моря -
что ж, я отдам тебе их, как отдал Джулиану Арден. Оставайся там, я ничего
не имею против. Чем дальше ты от меня, тем лучше. Надеюсь, ты подобрал
себе хорошенького стройного юнгу и не слишком скучаешь в открытом море
лунными ночами. Оставайся там, слышишь? Не возвращайся в Амбер.
Я прошу тебя. Не возвращайся в Амбер.
Тем же вечером я проник в его комнату, холодную и необжитую - с тех пор,
как Корвин заочно впал в немилость, слуги даже не удосуживались протирать
в ней пыль. Я распахнул его гардероб и достал костюм, похожий на тот,
в котором он был той ночью, в праздник летней ярмарки: чёрная тройка -
брюки, рубашка и куртка, чёрные лайковые перчатки с серебряной окантовкой,
чёрный плащ с серой подкладкой и застёжкой в виде серебряной розы. Свернув
всё это в узел, я закинул его за спину, вышел из дворца и пошёл прочь
от Амбера. Я шёл долго, иногда поглядывая на небо. Увидев незнакомые звёзды,
остановился и вздохнул. Я давно не ходил в Отражения и, по правде, не
очень любил это занятие. Мне становилось тревожно, когда я покидал Амбер
- не важно, надолго ли. Я боялся, что за время моего отсутствия что-то
бесповоротно изменится. Впрочем, когда я оставался, не менялось ничего.
Глубоко вздохнув, я закрыл и открыл глаза. Вокруг расстилались поля, поросшие
высокой бурой травой с тёмно-синими цветками на длинных стеблях. Я пошёл
вперёд, по дороге из красного кирпича, к городу с красными стенами. До
города я не дошёл - он сменился пасторального вида деревушкой, за которой
раскинулась река. Я шёл вдоль её берега, пока не увидел мост, а перейдя
его, оказался на пустыре, среди песчаника и жалкой растительности, и далёкие
серые стены зыбко дрожали где-то впереди, в тумане... я шёл и шёл, до
самого утра, пока под ногами у меня не стало твёрдо и сухо, пока грунт
не сменился мощёной улицей, а высокие тёмные дома не обступили меня, изредка
мигая красными и жёлтыми огнями. Я шёл и смотрел по сторонам, вглядывался
в лица, менявшиеся в то время, пока я смотрел на них - женщины становились
мужчинами, старики - детьми, одежда на них была то строгой и неяркой,
то крикливой и причудливой. Наконец я увидел его и подошёл поближе, чтобы
удостовериться. Да, это действительно был он, хотя и моложе, чем мне хотелось
- на вид ему было лет семнадцать. Он был худ, плохо одет, в его лице читались
напряжение и страх. Увидев меня, он сильно вздрогнул и опустил глаза.
Я мысленно чертыхнулся - это было не совсем то, что я искал, но и так
прошло уже слишком много времени, и я достаточно далеко отошёл от Амбера.
К тому же я не был уверен, что смогу создать точную копию с первого раза.
- Сколько берёшь за ночь? - спросил я.
- Три теренция, - пробормотал он, и я опустил руку в карман, перебирая
монеты и придавая им необходимый вид. Три теренция - это стоимость стакана
"Мочи Бейли" в Амбере. Корвин в качестве дешёвой шлюхи - в этом
было своеобразное очарование.
- Идём, - сказал я, передав ему деньги. Мы поднялись в вонючую коморку,
и мальчишка быстро сбросил одежду. Я придирчиво осмотрел его и удовлетворённо
кивнул. Это был он. Тощий, как бродячий пёс, но эти бёдра, эти плечи,
этот изгиб между лопатками я помню и знаю.
- Надень это, - сказал я, бросая свой узел на кровать. Он удивлённо посмотрел
на меня, но подчинился беспрекословно. Я подождал, пока он натянет всё,
включая перчатки. Конечно, одежда была ему велика.
- Теперь, - сказал я, - поворачивайся спиной и обопрись о спинку кровати.
Он сделал это, и я, откинув в сторону шёлковый плащ Корвина, сжал его
ягодицы. Они напряглись под моими руками. Я глубоко вздохнул и сделал
то, что хотел.
Закончив, я велел ему раздеться и снова собрал одежду в узел. Потом вышел
из коморки, закрыл дверь и вызвал через карту Джулиана. Он, похоже, только
что проснулся, и смотрел на меня с недоумением.
- Эрик?
- Джулиан, проведи меня, - сказал я и протянул руку. Он без единого вопроса
взял её и потянул меня на себя. Я шагнул в Амбер.
Я часто делал это потом. Дорога в Отражения занимала всё меньше времени,
я находил желаемое всё быстрее, и Корвин-из-Тени всё больше походил на
Корвина, пиратствовавшего сейчас в северных морях. Возвращался я чаще
через Джулиана, но иногда через Каина, Жерара или Флору. Никто из них
не задавал мне вопросов - я старался, чтобы у них не возникло для того
слишком серьезных оснований. Одежду Корвина я возвращал на место и потом
забирал снова - благо никто у него не убирался и не мог этого заметить.
Однажды я зашел к нему в комнату, как всегда, но вещей не обнаружил. Это
меня раздосадовало и немного испугало - я обеспокоился, как бы мои вылазки
не стали достоянием слуг. В замешательстве бродя по замковому двору, я
вдруг увидел Корвина - я готов был поклясться, что это Корвин, несмотря
на то, что волосы у него были не чёрные, а каштановые. Но это была его
одежда - тот самый костюм-тройка и плащ, которые я столько раз снимал
с него во множестве Теней, никогда не стирая, чтобы сохранить его запах.
Незнакомый мне парень в его одежде сидел верхом на Моргенштерне, жеребце
Джулиана, которого тот привёл откуда-то из Теней, и нещадно хлестал коня,
вонзая шпоры глубоко ему в бока. Сам Джулиан стоял неподалёку, заткнув
большие пальцы за пояс, и спокойно наблюдал за этим. Я не осмелился подойти
ближе - только сердито окликнул его и спросил, что, чёрт подери, он делает.
Джулиан объяснил, что решил натаскать своего жеребца на кое-кого из любимых
нами обоими родичей. Я резко - слишком резко - спросил, где он взял эту
одежду, и почему именно эту. Джулиан объяснил, что эти шмотки валялись
у Корвина в гардеробе на видном месте, и воняли его потом так, словно
он таскал их не снимая целый год, что пришлось как нельзя более кстати.
Я снова посмотрел на русоволосого юношу в чёрном и серебряном, мучившего
Моргенштерна. Он совершенно не походил на Корвина, до такой степени, что
мне захотелось стащить его с коня и сорвать с него эту одежду. Он не имел
никакого права её носить.
Я посоветовал Джулиану вернуть вещи на место, на всякий случай. Он пожал
плечами. Ночью я пробрался в комнату Корвина и обнаружил его одежду там
же, где прежде, аккуратно сложенную, будто в насмешку. Всё было на месте,
даже перчатки.
Я собрал эти вещи, отнёс их в свою спальню и сжёг.
<<
|| >>
fanfiction
|