Hold Me Thrill Me Kiss Me
Kill Me
|
|
Глава 13. Как-нибудь - это когда? Каме привалился спиной к двери ванной. Он ходил голым перед чертовой тучей людей, и по самым разным, чтоб их, причинам (в основном, дело касалось секса, конечно). Но отчего-то он никогда, никогда-никогда не чувствовал себя таким голым, как сейчас, когда Ре пристально смотрел на него, разглядывал все то, что от него осталось, ибо когда бедная мама Каме, волнуясь за сына, настояла на взвешивании, то оказалось, что Каме весит меньше ноля, Каме так не хотел, но просто так получилось, он прекрасно себя чувствовал, даже если весил меньше ноля - прекрасно, мама. Господи, как же он не хотел думать о матери в одном предложении с Ре. Потому что Ре - это воплощение жаркого, животного секса, а мать Каме не имеет ничего общего с сексом, каким бы он ни был. Секс. Ходячий секс, от которого он сбежал. Каме истерично хихикнул. За одну ночь настоящее безумие овладело его обожаемой, с таким трудом доставшейся ему монотонно-размеренной жизнью. Потому, что Ре его захотел? И Ре его трахнул. А потом захотел трахнуть еще раз? А ведь всего лишь вчера вечером все, что Каме получал от Ре, была раздраженная ярость в чистом виде. "Ты знаешь, я думаю, он все еще ненавидит тебя. Особенно сейчас, Каме". Вот теперь Каме истерично смеялся. Что же делать парню, когда все так плохо? "Какому еще парню? Да ты сбежал от него, как девчонка". Каме был бы рад защитить свою мужскую гордость от коварной атаки Голоса, однако то была малоприятная правда - он сбежал, как самая натуральная девчонка. И едва не схватил простыню, чтобы закутаться в нее. Каме так и слышал скептический смех Ре, останавливающий его, бьющий насквозь. Никакой он не герой трагедии. Просто похожий на девчонку парень, которому срочно требовалось взять себя в руки и начать хотя бы немного соображать. Каме никогда не мечтал о том, чтобы, как девчонка, сбежать от Ре, который хочет трахаться. Никогда не мечтал, потому что фантазия была - бессмысленнее некуда. "Ты знаешь, наверняка Ре там, за дверью, хочет еще. Может, ты пойдешь обратно в комнату, залезешь под простыни, устроишься у него между ног…" "Заткнись!" Каме решил, что это еще одна попытка со стороны Голоса испортить ему жизнь. Еще больше испортить. Бесполезно, поскольку Каме ни за что не пойдет обратно и не позволит Тварьке броситься на Ре и выставить и себя, и Каме идиотами. Тварька навострила ушки, как будто поняла, что имеет в виду Каме. И как только этот малыш вылез из клетки? Как будто Каме был так глуп, что забывал запирать клетку все эти годы, и Тварька могла выбраться, когда пожелает. Но Каме не был настолько беспечным. Он поклясться мог - клетка точно была закрыта. Он всегда очень четко понимал, какую опасность представляет из себя Тварька. Даже тогда, когда это была маленькая и несчастная, глупая любовь, она не могла одурачить Каме своей неуклюжестью. Он знал, что Тварька вырастит зубы при первой же возможности. Острые зубы, чтобы кусать, рвать на части. И Тварька будет из тех, что всегда голодны, и пожрет она Каме, пожрет всего его изнутри. Каме не хотел, чтобы его сожрали, нет уж. Его пугала прожорливость. Может быть, потому, что глубоко в душе он знал, что сам жадный, и если бы ему дали хотя бы самую малую возможность, он поглотил бы вселенную и все, что в ней. Потому он и держал всего себя под таким жестким контролем. Почти всегда. Каме надеялся, что Ре не понимал - он только что избежал опасности быть съеденным заживо. Но что бы там ни было, Каме знал, что держал эту ненасытную Тварь крепко запертой. За тысячей замков и засовов. Одному небу известно, как она смогла сбежать. Каме подумал, что, наверное, надо было замуровать ее заживо. С другой стороны, то, как он удерживал Тварьку внутри, уже не имело значения, потому что было поздно. Тварька вышла наружу и не собиралась возвращаться. Кажется, ей нравилось, что Каме подумал о ней - она смущенно завиляла хвостиком. Тварька была то ли ужасно глупой, то ли незлопамятной, а ведь Каме был с ней едва ли не бессердечно жесток. И менять свое отношение к ней он не собирался. Решительно проигнорировав приветственные помахивания хвостом, он встал под душ. Включил воду - горячую, ибо по некотором размышлении похоже было, что холодная ему все равно не поможет. Тварька не озверела от холодности. Она была маленькой и совсем неопытной, но чтобы выжить на протяжении стольких лет жестокого голода, нужно было быть крепким орешком. Так что, к досаде Каме, холодный прием не мог стать причиной ее смерти. В настоящий момент Тварька взволнованно радовалась новой жизни вне клетки. Она наслаждалась небольшой вечеринкой, устроенной в ее честь Голосом как по мановению волшебной палочки. Голос развел фейерверки за какие-то считанные секунды. Кажется, в отличие от Каме, он точно знал, что это случится. Ждал этого. И в отличие от Каме, был готов к тому, что за этим последует. Голос принялся обхаживать Тварьку с непринужденностью и шармом, которые никогда не применял к Каме. Он завел с ней беседу, заставляя чувствовать себя уютнее. Тварька, конечно, не могла говорить. Еще бы, она столько лет провела в заточении в темном и мрачном подземелье в сердце Каме, где никто не учил ее разговаривать. Но ей страшно хотелось как-то себя выразить, это было очевидно. А Каме стоял под слишком горячим душем, оглушенный и ошарашенный, и смотрел, как все это происходило. Голос и Тварька слишком быстро и легко становились друзьями. Нельзя было позволить им это. Каме знал, что будет, если эти двое сговорятся. К.О.Н.Е.Ц. Конец ему. Просто и понятно. Но Каме очень трудно было думать. Наверное, побочный эффект от того, что Ре его трахнул. Все, что он мог - смыть сперму с волос. Каме выключил воду и вышел из душа. Вытерся, особенно тщательно вытер волосы. Ему не хотелось, чтобы Ре думал, будто Каме жутко хочется, чтобы тот еще раз высушил ему волосы своими длинными коричного цвета пальцами. Каме надел на себя джинсы, взяв новые со своей полки. Он суеверно не трогал вещи Ре. Даже старался не смотреть на них. Джинсы были узкие, но Каме все равно затянул на талии ремень. Без ремня они сразу же окажутся на полу. Каме надел майку. Сделал глубокий вдох. Он не хотел смотреть на себя в зеркало, но придется. Нарциссизм обязателен, если ты собираешься продержаться в джоннисах. Каме намеревался продержаться еще долго. Он посмотрел в зеркало. Господи. Выглядел он изрядно потрепанным. Чувствовал себя так же. Он знал, кого следует винить в этом. Отнюдь не бога, нет. Исключительно этого плохого парня, Ре. "Ты теперь будешь валить на него все свои проблемы?" "Ну, - не колеблясь, ответил Каме, - Нишикидо Ре есть источник всех зол". Пожалуй, впервые в жизни Голос не мог ничего возразить Каме. Наверное, потому, что некоторые вещи даже Голос не мог отрицать. Он вдруг сосредоточился на Тварьке и принялся развлекать ее, предоставив Каме возможность изучать себя в зеркале критическим взглядом. Взгляд. Когда Каме смотрел на себя, взгляд его всегда был критическим. То, что взглянуло на него из зеркала - это не был тот встрепанный вид, который Каме намеренно отрабатывал для своих фанаток - сопливых школьниц, визгливых молодых женщин и старушек, не тот образ, который гарантированно заставлял их всех трепетать от восторга. Это был вид Каме, которого трахнул Ре и которому Ре отсосал. Все это виделось в бровях. В ресницах. В глазах. Да он мог табличку себе на шею повесить. Ре трахнул его и отсосал ему! Каме поморщился и начал втирать в кожу увлажняющее средство. Потом заметил, что выглядит он намного более отдохнувшим, нежели обычно. Не так видны круги под глазами. Он закрыл глаза и аккуратно втер немного крема в кожу вокруг них. "Ты выглядишь таким отдохнувшим, потому что где-то между тем, как источник всех зол трахнул тебя, и тем, как он тебе отсосал, ты спал в его объятиях счастливым сном младенца". И как бы Каме не сопротивлялся нахлынувшим на него воспоминаниям, он вспомнил, как тесно, уютно, тепло ему было. Тварька довольно заурчала. Каме подумал, как же много народу теперь будет внутри него, и с этой мыслью открыл глаза. Увидел себя в зеркале - совершенно прозрачного, с этой своей любовью, ярко горящей внутри, как будто это ужасное животное могло принимать любую форму, и сейчас оно решило стать огромным светящимся облаком, и свечение этого гиганта никак нельзя было выключить. Нет. Это же смешно. Это все его мысли. Каме, ты параноик. Ре этого не увидит. Трусишка. И все равно Каме казалось, что вырез майки слишком глубокий, и в нем видно, что с Каме не все в порядке. Ему страшно не нравилось, какой голой и беззащитной казалась его кожа. Каким хрупким показалось горло, когда он нервно сглотнул. Каме снова открыл шкаф, достал плотную водолазку и натянул поверх майки. Вот. Хотя бы ненамного лучше. Теперь одежда закрывала его до подбородка. Потом Каме повозился с волосами, но их вымыли три раза подряд, и их уже не уложишь. В конце концов Каме сделал смешной хвостик на макушке. Смешной, да, но смешной вид - это старый добрый приемчик из настольной книги джоннисов "Как выглядеть круто" под названием "Выглядишь ужасно - сделай вид, что так и должно быть". Так что прокатит. Ре, конечно, не разглядит Тварьку, но обязательно поймет, что Каме использовал этот прием. Вряд ли он впечатлится. Голос на секунду отвлекся от операции "Очаруй Тварьку", чтобы выразить свое мнение по поводу. Эта стерва могла работать на два фронта. "Ре тут, Ре там. Как ты с ума-то по нему сходишь". "Тебе больше нечем заняться? Пойти, например, дальше зависать с глупой Тварькой?" Каме устал соглашаться во всем с Голосом, единственное, к чему это привело, то, что теперь ему приходится иметь дело с той самой глупой Тварькой, вырвавшейся из клетки и свободной, как птица в полете. Так что он выбрал прямо противоположную тактику. Может, конечно, он способствовал своему дальнейшему унижению, но он хотя бы немного поборется. "Да ладно тебе. Эта Тварь - милейшее создание, и ты знаешь об этом". "Ну, так и иди, играй с ней, а от меня - поимей совесть и отвали". "Ой-ой-ой. Поимей то, поимей это. Что-то ты не стесняешься в выражениях сегодня, Каме. Может, тренируешься для следующего раза, чтобы попросить Ре поиметь тебя? "Трахни уже меня снова!" Знаешь, тебе, наверное, придется умолять, после того, как ты трусливо сбежал от него". Ну не мог голос не предложить так услужливо этот чудный пример в качестве иллюстрации к красноречию Каме за несколько секунд до того, как ему нужно было выйти в гостиничный номер, который был для Каме как гребаная арена корриды. Каме страстно надеялся, что тореадор убьет и Голос, и Тварьку. "Зануда". Еще и издевается. *** Все выглядело, как вчера. Почти. Ре сидел за столом, в таком же мерзостном настроении, как в любое другое утро. Может, немного более мерзостном. Но не суть. Он снова напялил халат и небрежно завязал его на талии. Он завтракал и курил одновременно. Каме не понимал, как у Ре это получалось. Сам Каме обычно не мог есть, когда курил. Хотя он, конечно, вообще редко ел. Та кровать, что стояла у окна, неразобранная, контрастировала с другой, простыни на которой были смяты. Но если не брать это в расчет, то да, все вернулось к их обычному ритуалу, решил Каме. Почти все. Но Каме нравился этот ритуал. Выверенный и размеренный, он дарил ощущение… размеренности. Каме казалось, что для того, чтобы между ним и Ре все встало на свои места, нужно всего лишь поискать шарф. Он вспомнил, что на нем водолазка. Значит, не шарф. Тогда, может, носки? "Что, еще не весь спрятался? До сих пор еще голый?" Каме больше всего ненавидел, когда Голос бил в самую точку. Да, он совсем еще не спрятался. Да, ему до сих пор казалось, что он разгуливает по комнате голый, беззащитный, прозрачный, и внутри у него светится гигантских размеров Тварь. Носки. Он пошел доставать чемодан из-под кровати, но успел сделать только два шага, и Ре заговорил. Каме замер, сияя Тварькой вовсю. - Проясним ситуацию. Аристократ в кресле надменно указал подбородком на стул напротив. - О, мне все кажется предельно понятным, - сказал Каме. - Ага, конечно. Садись. - Я не стану слушаться твоих приказов, Ре. "Молодец, Каме! - Голос звучал по-настоящему впечатленным. Но потом ему обязательно нужно было продолжить: - Только потому, что у тебя ноги подкашиваются от его эротичной самоуверенности, не значит, что он может тобой командовать". - Как насчет чашечки кофе? - спросил Ре. Он не стал ждать ответа. Когда Ре наливал в чашку горячую жидкость, он рассеянно делал одну вещь - упирался языком изнутри в щеку. Никто и никогда не смел называть это более, чем привычкой, и совершенно точно никто не смел предположить, что Ре делает так специально, чтобы выглядеть эротично - как сам Ре говорил в своих интервью о привычке Каме нервно и застенчиво облизывать губы. Это было нечестно. Потому что, когда Ре делал так, это было безумно эротично, и Ре, зараза, определенно знал это. Каме подошел и сел напротив Ре. "Ноги не держат?" Каме отказался парировать удар. Он увидел, что у Ре было на завтрак. Какого черта он развел это буйство… шоколадную оргию какую-то, прямо с утра! Каме не был уверен, что Ре любит шоколад. Вернее, он точно знал, что Ре его не любит. Но Ре откусил здоровенный кусок десерта и запил его здоровенным глотком из чашки с… Каме моргнул. - Я думал… Разве ты любишь шоколад? - спросил Каме, не удержавшись. - Ненавижу, - сказал Ре с искренним отвращением. Взял ложкой еще порцию сладостей и положил в рот. Потом внезапно разулыбался вымазанными в шоколаде губами. - Рад узнать, что тебе понравилось мое интервью в последнем Myojo. Лично я считаю его довольно скучным. Ре стрелял наугад, но попадал слишком точно, было уже не смешно. Каме тихонько умер где-то внутри, и чтобы никто ничего не заметил, сделал глоток кофе. Так хоть выглядело, что он чем-то занят. "Может, лучше сядешь к Ре на колени и слижешь шоколад с его губ?" Тварька сказала: "Рррр!". Каме обжег язык кофе. - К тому же, - добавил Ре, - мне нужно восстановить силы. Говоря это, он смотрел Каме прямо в глаза. Ровно одну секунду. После этого ему пришлось иметь дело с маленьким хвостиком на макушке Каме, потому что Каме нырнул в чашку с кофе. Жаль, что кофе напоминало ему о глазах Ре. - М-да, - начал он. - Насчет прошлого вечера… - И сегодняшнего утра, - перебил его Ре. - Ну да, - вяло согласился Каме. И утра тоже. Надо было догадаться, что с Ре легко не будет. Ре всегда стоял на своем. "И как стоял! И у тебя стоял. А еще, Каме, ему не нужно напрягаться, чтобы ты лег. Под него ты ляжешь запросто". - И все же, - упрямо продолжил Каме. - Я хотел секса. Ты хотел. Не стоит переживать из-за этого. Ре оскалился в усмешке. - Я и не собирался, - сказал он. Каме смотрел, как Ре снова тычет вилкой в десерт, так, как будто убить хочет. Заколоть насмерть. Каме постарался не думать о том, какие густо-коричневые сейчас у Ре губы. Он попробовал отвлечься и смотреть на что-нибудь другое. Выяснилось, что смятые простыни на постели не способствуют обретению спокойствия. Особенно, когда Ре элегантно положил на кровать ноги. Каме не был уверен, но подумал, что если присмотреться, то под свободным халатом можно заметить красные следы на бедрах Ре. "Он специально так делает, - подумал Каме. - Знает, что из-за него мне так... так..." - Но я определенно собираюсь трахнуть тебя как-нибудь еще раз, пока мы тут, - сказал Ре. Это был даже не вопрос. Но он привел к тому, что вопрос немедленно родился в мыслях Каме, один стыдный вопрос. Как-нибудь когда? В то же время внутри Каме Голос, которого такие мелочи не интересовали, разразился громкими победными воплями по поводу этой новости, и Тварька ему подпевала, урча так радостно, как только могла. Каме отчаянно старался заставить их вести себя тише, потому что Ре обязательно услышит, как шумит на том конце стола праздник. Конфетти, которое осталось от вечеринки в честь Тварьки, уже сыпалось в его завтрак, десерт, шоколад, что он там ел… Каме быстро взглянул на Ре - проверить, услышал или нет. Но если Ре и услышал, то вида не подавал, только все так же тыкал вилкой в свое шоколадное безобразие, конфетти там или нет, и клал кусочки себе в рот. Ре видел, что Каме пялится ему в рот. Каме торопливо сделал еще глоточек кофе. Снова обжег язык. Больно! - Ладно, - согласился он. Ему хотелось хотя бы вообразить, что Ре ждал ответа. Хотя бы в мыслях представить, что он мог сказать: "Нет". У всего этого могло быть только одно объяснение. Каме нравилась боль. Или Ре. Тварька тихонько мяукнула, показывая, что в этом она согласна с Голосом. Неожиданность-то какая. - И еще, Каме. - Что? - Я знаю, о чем ты думал, когда надевал этот свитер. В голосе Ре явно слышалась насмешка. - Да? Каме старался, чтобы чашка в его руках не дрожала, но чашка дрожала только потому, что дрожали его пальцы, и как только он это понял, он понял еще и то, что ничем ему это не поможет. Он не сможет заставить пальцы не дрожать. Он не параноик. Его на самом деле видно насквозь. Ре увидел. Ре услышал. Ре знал. Все. Его ждет сильнейшее унижение в его жизни. А Ре, эффекта ради, тянул время, перед тем, как нанести удар, тщательно прожевывая кусочек шоколада. Он медленно облизал вилку и указал ей на свитер Каме. - Да. Но на твоем месте я не стал бы носить белое. Ты все равно ни капельки не похож на невесту. - На невес… Каме уронил чашку. Бьющаяся внутри смесь страха и облегчения требовала выхода. - Ты ни на одну чертову секунду не можешь представить, что творится у меня в голове, Ре. И понятия не имеешь, что, мать твою, я ношу. К твоему сведению, это кремовый цвет. Не белый. "Смотри-ка, да у тебя растут зубы". Каме не мог поверить, что Голос сделал ему настоящий комплимент. "Я говорю с Тварькой, Каме", - сказал Голос, и сказал с таким удовольствием, что стало ясно: он намеренно сделал комплимент таким неоднозначным. Каме действительно не хотел, чтобы Ре знал, что творится у него в голове. Черная жидкость расплескалась по плотной кремовой ткани свитера. Пятна никогда не отмоются. - Ну, белый или, э-э-э, кремовый, теперь проблема решена. Каме не понимал, как разлитый кофе может решить какую-то проблему. Но по каким-то загадочным причинам в голосе Ре слышалось облегчение. - Пойду в душ, - сказал он. На последнем слове Каме вскинул голову, не задумываясь: жалкий рефлекс, как у собачки Павлова. На долю секунды их взгляды вцепились друг в друга, и каждый понял, о чем думает другой. Как-нибудь. Как-нибудь скоро. |