Hold Me Thrill Me Kiss Me
Kill Me
|
|
Глава 6. Сам факт твоего существования Это за то, подумал Ре язвительно, что ты добросовестно исполняешь должностные обязанности идола и старательно воплощаешь в жизнь теорию всеобщей любви к собратьям-джоннисам. Ты делаешь это до такой степени идеально, что заработал даже небольшое унижение собственного достоинства. Доказательство которого скоро будет опубликовано везде. Потом ты возвращаешься в гостиницу, делая вид, что радуешься предстоящей прогулке по городу и ужину в компании этого худосочного недокормыша, который идет в пяти шагах впереди тебя, томно вышагивая, как заправская шлюха, и привлекая взгляды всех похотливых старых мужиков Франции. Здесь было столько же похотливых мужиков, сколько в Японии, а это значит - много. Мир, видимо, полон такими козлами, и каждый из них считает, что два экзотических красавца только и ждут, чтобы взять в рот их уродливые старые члены. Вообще-то, если подумать, они только наполовину неправы. При нужном стимуле Каме бы наверняка взял. Ре сердито уставился на прозрачно тонкую фигуру, скользящую по мощеным тротуарам сквозь толпу так, как будто это была знакомая ему территория, и он не раз вот так блядски по ней прогуливался. Он что, наслаждается вниманием, которое обращают на себя его узкие бедра? Ну да, мир же у нас вращается вокруг этих красиво покачивающихся бедер. И какого хрена он ушел вперед, как будто не хочет, чтобы его видели рядом с Ре? Нет, так не пойдет. Все должно быть наоборот. Ре решил, что с него хватит. Он ускорил шаг и нагнал навязанного ему судьбой собрата по несчастью, когда тот как раз собирался завернуть за угол. Во второй раз за день схватил за запястье, заставив резко остановиться. На этот раз, кажется, перестарался. Каме крутанулся на месте и яростно прошипел: - Мать твою, Ре, я тебе лично часы куплю! - От Марка Джекобса непременно, если уж тебе так хочется. А я куплю тебе сигарет, - спокойно ответил Ре и увидел, что и Каме снова становится спокойным. Наверняка это стоило ему больших усилий. - Знаю я, сколько времени, не беспокойся. Ужин. Разве ты не ведешь меня на ужин в МакДональдс? Он мотнул головой, указывая на кричащую неоновую вывеску с логотипом всем известной забегаловки, которую они прошли пару шагов назад. Хотя можно было и не показывать. Можно было с закрытыми глазами идти по одуряющему запаху, который плыл по воздуху каждый раз, когда кто-то открывал двери. Даже вдыхая этот запах, можно было потолстеть. Вообще-то Ре не был таким уж поклонником фастфуда, но сейчас ему очень нравилось, как фастфуд заглушал навязчивый запах Каме. Чуть-чуть заглушал. Каме посмотрел на МакДональдс, потом на Ре. Он ничего не сказал, но Ре все прочел по его лицу, и на этот раз в выражении лица Каме не было ни капли притворства. "Совсем охренел?" Каме явно не ожидал, что его поймают на слове. Ре ощутил прилив адреналина. Господи, ну почему его всегда так вставляет, когда он треплет перья этому гадкому утенку, перекинувшемуся нежной лебедью? Каме вырвал руку из его хватки и Ре решил, что снежная королева, кажется, сейчас взорвется. Однако она, похоже, взяла себя в руки. Ре чуть не нахмурился. - Не обязательно идти в МакДональдс. Можешь выбрать любое другое место, - неожиданно предложил Каме. Он что, решил, будто Ре предлагает что-то типа перемирия? Он был неправ. Просто мысль о Каме за столом, заваленным жирными, масляными бургерами и горами картошки фри, невероятно его восхищала. Раз вызвав в воображении эту картину, он весь день мысленно к ней возвращался. Можно сказать, готовил страшную месть за тот фокус с сигаретой. О да, Ре был мстителен и злопамятен. Надо позвать репортеров, чтобы эту маленькую сенсацию опубликовали вместе с той фотографией, где у него стоит на Каме. - Можно попробовать эту модную кухню, Nouvelle Cuisine, раз уж мы здесь. Надо же попробовать местные блюда, - старательно тем временем объяснял Каме. Он не смотрел Ре в лицо. Хотя он вообще редко делал это. Ре как-то уже пережил знакомство с это новомодной Nouvelle Cuisine, было это на встрече с продюсером-французом перед тем, как подписать контракт на съемки в фильме. Ре честно прожевал и съел все, что подали. Хотя подали немного. Если Ре правильно понял основную идею этой кухни, самое главное заключалось в том, чтобы на огромной, как материк, тарелке причудливым образом разложить крохотные кусочки непонятно каких продуктов. Ре этого не понимал. Так, стоп. Не потому ли Каме так стремился это попробовать? Дело не в тарелках. И не в чудесатой еде. Все дело в крохотных порциях. В таких порциях содержится минимум калорий. Уж это-то Ре знал точно, в конце концов, вернувшись с той встречи домой, он тут же сожрал половину того, что нашлось в холодильнике. Ре до сих пор чувствовал, как минуту назад впивалась в его ладонь хрупкая, тоненькая косточка на запястье у Каме. Местные блюда? Ну уж нет. - Что ты, МакДональдс вполне сгодится. Ре повернулся и, будучи абсолютно уверен, что Каме пойдет следом, вошел в двери МакДональдса так, будто шествовал по красной дорожке. Будто весь мир был у его ног. Теперь Каме придется его догонять, и от этой, пусть и маленькой, перемены ролей, Ре стало намного спокойнее, потому что теперь все шло, как должно было: хозяин положения - Нишикидо Ре. Они встали в хвост одной из длинных очередей. Пока они ждали, Каме занялся пристальным изучением меню. Это гребаная бумажка целиком завладела его вниманием. В ней не было ничего особенно сложного. Абсолютно все то же самое, что есть в меню японского Мака, да и марсианского наверняка тоже. Глядя на четкий, сосредоточенный профиль Каме, Ре начал думать, что Каме просто старается смотреть куда угодно, только не себе под ноги. И не под ноги Ре. И не на самого Ре. Как-то так. Так странно Каме вел себя весь день и даже, что было для него весьма нехарактерно, на съемочной площадке. Режиссер даже высказал по этому поводу несколько резких замечаний. Впервые в истории этого ходячего воплощения профессионализма. Вообще-то, Ре не было жалко Каме. Ва-абще. Ты играл с сигаретой, вот теперь получай. Заказ они сделали без особых проблем. Достаточно было показать на то, что было нужно, так что им не пришлось использовать глубокое знание французского, несомненно, приобретенное Каме в процессе изучения меню. Ре повел их обоих наверх. Выбрал стол у окна, выходящего на маленькую площадь, и устроился поудобнее. Каме скользнул на сидение напротив, осторожно балансируя подносом. Он заказал самые большие порции. Поднос в его руках смотрелся крайне неправильно. Ре почему-то все еще ощущал прикосновение косточки на запястье Каме к своей ладони. - Приятного аппетита, - сказал Каме. Ре вдруг понял, что он на самом деле проголодался, и принялся уплетать бургер, не отвечая. А вообще-то очень даже неплохо, чтоб их. Табличка на стене большими грозными буквами запрещала курить, и Ре вдруг ужасно захотелось курить. Он достал сигарету, закурил, выдохнул дым, а потом протянул сигарету Каме, держа ее между большим и указательным пальцами. Жест не был лишен некой иронии. Ре с удовольствием отметил то, как Каме едва заметно поджал губы и отрицательно качнул головой, отворачиваясь к окну. Происходящее за окном, очевидно, заслуживало столь же нераздельного внимания, как и меню внизу. Если бы я выбрал столик с видом на стену, подумал Ре, затянувшись, он бы тут же залюбовался ей. Забавно, но эта мысль Ре не разозлила. На него снизошло спокойное, слегка равнодушное настроение. Его не раздражало дурацкое r'n'b, несущееся изо всех чертовых динамиков этой забегаловки. Он даже не испытывал никакого желания придушить невоспитанную белокурую идиотку, завывающую за соседним столом. Ре понимал, что это спокойствие обманчиво. Глубоко внутри него нарастало радостное возбуждение, появившееся тогда, когда Ре осознал, что равнодушная маска Каме разбегается трещинками. Она трескалась. Ре это чувствовал. Он смотрел на Каме, смотрящего в окно на улицу. Так, наверное, чувствуют себя акулы, почуявшие кровь. Белоснежка за соседним столом добавила громкости своему ору. Сколько ей? Три, не больше. И уже готова на все, чтобы привлечь к себе внимание, решил Ре, на одну секунду оторвавшись от Каме, чтобы окинуть девочку презрительным взглядом. Что еще хуже, она, похоже, рыдала исключительно в направлении их стола. Надо же. А чутье на хорошеньких мальчиков у нее уже работает вовсю. Женщины. Они изумляли Ре. Он наградил крошку одной из самых своих очаровательных улыбок, пусть и рано она требует так много, но у нее, по крайней мере, хороший вкус. Девочка тут же заткнулась. Ре знал, в этом ракурсе его улыбка производила весьма глубокое впечатление. Он снова повернулся к Каме и поймал взгляд его миндальных глаз. Ну наконец-то. Каме тут же отвел глаза, но Ре подумал, как это странно зловеще: в глазах Каме было то же выражение, что и в глазах ослепленной его улыбкой девочки. Ре не верил, что это обман зрения. Теперь Каме играл с едой. Ковырялся в ней, двигал по подносу, играл, что там еще. Подносил стакан с колой ко рту, брал соломинку в губы и делал вид, что отпивал немного. В общем, делал все, что угодно, кроме того, что действительно ел. И каждая его крохотная бесполезная, тщетная попытка скрыть тот факт, что он ничего не ест, развеивала спокойствие, все больше и больше, пока оно не стало далеким облачком на горизонте, пока от него не осталось одно лишь воспоминание. И пока оно таяло, все более острым и мрачным становилось настроение Ре. Ре так и не понял, что подтолкнуло Каме спросить то, что он спросил. Может, он тоже почувствовал это обманчивое спокойствие между ними, но не заметил, что оно уже исчезло. Или он почему-то решил, что раз Ре снизошел до капризной малышки, значит, он сейчас относительно неплохо расположен к человечеству в целом. Что бы там его ни вдохновило, он вдруг произнес вполне складную небольшую речь. - Знаешь, Ре, я все хотел спросить, - Каме помахал рукой, словно отгоняя муху. - Что такого я делаю, что так раздражаю тебя? Кроме того, что свинячу в ванной. Я знаю, что неаккуратен. Извини. Но что еще? Может быть, если ты скажешь, я могу перестать это делать, пока мы здесь. Ведь нам придется пробыть здесь вдвоем еще довольно долго. Можем попробовать общаться нормально. Ре дожевал последний кусочек бургера. Он понятия не имел, с какой стати пару минут назад бургер казался ему вкусным. Единственное объяснение, которое он мог найти этому - голод притупил его восприятие и он действительно жутко проголодался. Наверняка, ведь последний кусок не оставлял никаких сомнений в том, что бургер на вкус - дерьмо. Ре все равно проглотил его. И ничего не ответил. Только зло уставился на Каме, который завороженно смотрел куда-то в район плеча Ре, или, скорее, на мягкую коричневую обивку диванчика за его плечом. Лучше всего под то, что делал Каме, подходило выражение "избегал взгляда". Между ними повисла тишина. Угрожающая тишина, в которой больше невозможно было игнорировать отвратительное r'n'b из динамиков. Тишина могла бы продлиться вечность. Но Каме коротко и разочарованно усмехнулся. Бросил измятую, так и не съеденную картофелинку в кучу к остальным. - Наверное, слишком многое, не так ли? Полагаю, мне пришлось бы вывернуться наизнанку, стать совершенно другим человеком, чтобы получить шанс на твою благосклонность, а? Он пытался перевести все в несерьезную шутку, разрядить нарастающее напряжение. Идиот. Каме улыбнулся той самой коричневой обивке, и Ре был рад, что не ему. Эта улыбка была чересчур фальшивой даже для Каме. Ре выплюнул в ответ слова, хотя вроде бы и решил, что не станет глотать последний кусок этого бургера. - Ты имеешь в виду, вывернуться наизнанку еще раз? - Забудь, Ре, - произнес Каме, казалось, он успокаивает обивку. - Я просто спросил. Его руки крепко сжали большой стакан колы, и от этого косточки на запястьях выступили сильнее. При взгляде на них Ре почему-то сорвался. - Ты в самом деле попробуешь сделать это ради меня? Тогда окажи мне услугу, будь добр. Не заказывай ничего, когда ешь со мной. Или, вернее, не ешь. Это оскорбляет мои умственные способности. Не думаешь же ты, что гоняя по подносу картошку и время от времени делая вид, что прихлебываешь колу, ты одурачишь меня и заставишь поверить, будто что-то действительно попадает внутрь этого мешка с костями, который ты называешь телом? - Ре фыркнул. - Ты не настолько хороший актер, Каме. Знаю, ты думаешь, что хороший, но на такую роль ты не тянешь. Каме как раз делал один из таких ненастоящих глотков, держа у губ стакан с газировкой. Надо же, в кои-то веки он заказал обычную, а не диетическую. Он застыл со стаканом в руке. Потом поставил его на стол, слишком осторожно, как будто не был уверен, что руки послушаются его, и кажется, руки у него немного дрожали. Но когда он поднял голову, его глаза смотрели спокойно. Впервые они не метались по сторонам, а глядели прямо в глаза Ре. И уже Ре вдруг захотелось отвести взгляд, потому что в глазах Каме было столько, мать его, уязвимости, столько ничем не прикрытых чувств, одиночества, отчаянной разочарованности, столько всего отчаянного, что Ре не знал, что с этим делать. - Хорошо, я понял, Ре, - Каме говорил ровно, невыразительно. - Сам факт моего существования бесит тебя, и я ничего не могу с этим поделать. Я понял. С этого момента я ничем тебя не потревожу. Постольку, поскольку смогу, конечно, раз уж нам приходится жить в одной комнате. Хорошего вечера. И с этими словами он выбрался из-за стола и встал, и вот он уже спускается по лестнице, и его худая спина исчезает из поля зрения Ре. Белокурая крошка за соседним столом снова заревела во всю глотку. Наверное, ей не очень понравилось, что половина услады для ее глаз куда-то исчезла, пусть и была эта половина тощей и совершенно не сладкой. Ре даже не посмотрел на нее. Если его улыбка ослепляла, его взгляд сейчас мог убить. Ре не хотел нанести этой капризной дуре психологическую травму на всю жизнь. Ему хотелось придушить Каме. |