Вакханалия маразма

Автор: Yisandra a.k.a. Sense

Ориджинал

Рейтинг: PG-13

Жанр: romance, adventures, стеб

Комментарии автора: история состоит из ряда зарисовок, связанных общими героями и сюжетом. Действие разворачивается в мире с условным названием "Валерна", данный мир принадлежит автору, так как является его Мастерским миром, по которому автор проводит игру. Все герои принадлежат автору.

Комментарии автора-2: История повествует о развитии весьма неоднозначных отношений пары персонажей ненаписанного романа. Оба персонажа не являются людьми, чем о объясняется полное неправдоподобие психических - а порой и физических реакций. Короче, будьте готовы ничего не понять, как обычно и бывает в ориджиналах.

Предупреждения: Яой, брань и грубые слова, упоминание всяких гадостей, стёб автора над собой.

Размещение: с разрешения автора

4. Лайм и Сварт сидят на больничном.

Ещё одна история о том,

как два трюхнутых головой социально опасных идиота

пытались решить свои личные половые трудности. 

 

Сварт проснулся со стоном. Голова не то что болела – ныли виски. «В жопу весь мир», - подумал он и попытался натянуть одеяло на уши. Не получилось. Тут Сварт наконец сообразил, что наполовину лежит на ком-то тёплом, ровно сопящем в тишине позднего утра.

 

Меньше всего хотелось открывать глаза. Сварт перебрал в уме имена тех, кто мог вчера уснуть рядом, и отступил ни с чем. Он просто не помнил, с кем лёг в постель.

 

Тот, с кем он всё-таки вчера лёг, завозился под ним, недовольно вздохнул. Вновь завозился, выбираясь на волю, и сказал почему-то сонным, недовольным голосом Лайма:

 

- Сварт, просыпайся, придурок, уже утро.

 

Сварта пихнули в плечо. Он открыл глаза.

 

Лайм. Худое золотисто-смуглое тело с красивыми, развитыми мышцами, замершее на краю кровати в настороженной позе, мрачное лицо, распущенные кровавые волосы - по плечам, по груди, по простыням; прищуренные жёлтые глаза, взгляд человека с дурным утренним настроением.

 

Сварт, разом проснувшись, протянул руку, коснулся груди Лайма, знакомых до чёрточки белых шрамов. Задумчиво изрёк:

 

- Вполне материален.

 

Лайм раздражённо фыркнул и скатился с кровати:

 

- За ночь не нащупался, извращенец?

 

Он подобрал свой халат, валявшийся на полу у двери, подошёл к окну и раздёрнул шторы.

Лайм смотрел в окно, Сварт смотрел на Лайма и лихорадочно пытался вспомнить хоть что-нибудь. Неужели он всё-таки трахнул эту неприступную гордыню, невинно-развратную мразь? То, что не мразь – его, это точно – такое Сварт бы всяко почувствовал. На теле Лайма особых следов заметно не было. Нет, бесполезно. Сварт ничего не помнил.

 

Лайм накинул халат, небрежно запахнулся и подпоясался. Недовольно обернулся к Сварту:

 

- Что таращишься? Хватит валяться на моей кровати, уже поддень скоро. Разлёгся...

 

Он пошёл к двери. Сварт захлопнул челюсть и вкрадчиво осведомился:

 

- А скажи-ка мне, Лайм, тебя совсем не смущает, что мы провели ночь в одной постели?

 

- Не понимаю, - дёрнул плечом Лайм. – Откуда столько внимания к такой ерунде? Пожил бы ты в общаге...

 

С чем и вышел.

 

Сварт упал обратно не кровать, пряно пахнущую Лаймом. Как понимать слова мрази? Надо думать, Сварт совсем не лишил его святой невинности? Так стоило ли морочить кое-кому голову?

 

- Спорю на что угодно, в общежитии ты был королевой бала, Лайм! – со странной злостью сказал Сварт в потолок.

 

***

 

Когда он спустился на кухню, Лайм уже распугал прислугу и сидел на своём обычном месте – выкупавшийся и убравший волосы в косу – и без аппетита ковырялся в тарелке. Напротив стыл завтрак, предназначенный для Сварта.

 

Сварт сел за стол. Есть не хотелось. Лайм вёл себя так, словно ничего не случилось. Похоже, пьяный перепих с самым близким врагом и впрямь ничего для него не значил. Отодвинув тарелку и с отвращением покосившись на чашку чая, Лайм закурил. Его взгляд рассеянно блуждал по комнате: кухонный стол, угол, ваза с цветами, Сварт, табуретка, штора, окно.

 

- О чём думаем, принцесса? – поинтересовался Сварт в своей обычной манере.

 

- Отъебись, - привычно огрызнулся Лайм, пребывая в своих размышлениях. – Я думаю об Иве. Кто будет о ней заботиться?

 

- Я, - агрессивно отрезал Сварт. – Она – моя, и заботиться о ней буду я.

 

Лайм собирался что-то сказать, но, помрачнев, отвернулся и промолчал.

 

- Задница не беспокоит? – участливо поинтересовался Сварт, решив применить экспресс-метод.

 

- Спасибо, не жалуюсь, - вежливо ответил Лайм. – Чего и тебе желаю.

 

Видимо, в глазах Сварта отражалась напряжённая работа мысли (Каранден пытался в лицах представить свой гипотетический секс с длиннокосым выродком, и выходило сплошь БДМС), потому что Лайм нахмурился и недовольно бросил:

 

- У тебя что, утренняя гиперактивность?

 

- Ага, - согласился Сварт. – Я молод, физически здоров и т.д.

 

- Ну так сходи в душ, подрочи, - раздражённо посоветовал Лайм.

 

- Только если ты составишь мне компанию, - невинным голосом сообщил Сварт. – Лайм, ну теперь-то что ломаться? Или ты всегда после совместного пробуждения требуешь завтрак в постель? Тогда прости – не знал.

 

- Тебя заклинило? Сколько ещё ты будешь вспоминать это долбанное утро?!

 

- А сколько я буду вспоминать минувшую ночь! – мечтательно произнёс Сварт.

 

Лайм не покраснел. Его лицо выражало лишь праведное негодование и святой гнев:

 

- Извращенец! У тебя, наверное, на бабу уже и не встанет!

 

- Давай проверим – нарядим тебя девочкой и посмотрим. Я так думаю, всё пройдёт прекрасно.

 

- Ты – моральный урод! – простонал Лайм. – Это даже лечить уже поздно!

 

Он вылетел их кухни, хлопнув дверью.

 

- Да, - согласился в тишине Сварт. – Я урод. Но только моральный.

 

***

 

Лайм вернулся вечером. По городу он ходил босиком – сапоги развалились накануне. Он не мог обвинить верную обувь – она давно предупреждала, что последний день придёт. Джинсы после спонтанного купания в растворителе тоже намекали, что скоро победоносный агент будет ходить в одной кепочке.

 

Сварт был дома. Он ужинал в столовой – значит, точно не один. Судя по приятному женскому смеху – с подругой, либо профессиональной гостьей, либо просто хорошей знакомой. Наверняка, не с Бланш – у Бланш голос был ниже.

 

Лайм поднялся в свою комнату и лёг на кровать. Сегодня он, наконец, посетил свои общежитские «апартаменты». Работа там была закончена. Та самая кровать, на которой разыгралась отвратительная сцена в мебельном салоне - застеленная... Как он будет спать на кровати, где лежал Сварт?.. Новое бюро из того же гарнитура – красное дерево – кресло, гардероб, компьютерный стол. Высохшая краска на стенах, полу и потолке, люстра на пять ламп. Аптечка на стене, полка для книг, стойка для оружий, настольный светильник... Как он будет пользоваться всеми этими вещами, которые выбирал для него Сварт?..

 

Лайм ходил по комнате, прикасался к незнакомой, чужой мебели. Сел в кресло, сложил руки на коленях, словно хорошо воспитанный ребёнок. Как он будет жить в этой комнате, где теперь так много Сварта?..

 

- Холодно, - сказал Лайм и открыл окно. 

 

***

 

Сварт несколько встревожился, когда Лайм не вышел к завтраку – не таков был рыжий, чтобы валяться в характере. Прислуга сообщила, что уважаемый гость хозяина не открывает дверь и не отзывается. К полудню ничего не изменилось, кроме одного – у Сварта кончилось терпение. Пересилив себя, он самолично отпер замок запасным ключом.

 

Лайм был в постели – лежал поверх покрывала. Штаны на нём присутствовали, да и вообще казалось, что рыжий внезапно почувствовал непреодолимое желание прилечь на минутку. Но выглядел он при этом так, что Сварт без слов пошёл к телефону:

 

- Хейн, Лайм заболел... Нет, я не брежу, Я ЗДОРОВ! А вот он не очень... Нет, не знаю!.. Ничего я ним не делал, если только не предположить, что он в обмороке от пары грубых слов... что вряд ли... Я не знаю, что с ним. Валяется в отключке... Хейн, у него такой жар, что его трогать страшно... Нет, нельзя. Знаешь же, как он любит больницы... да, прямо как меня... Что я должен делать?

 

Следуя инструкциям Хейна, Сварт вколол Лайму иммунный коктейль и кровезаменитель. Экспресс-анализ крови выдал неожиданный результат – Лайм совершенно здоров. Никакого воспалительного процесса, вообще ничего. Лихорадка началась от переизбытка здоровья, не иначе.

 

- Не верю, - сказал Сварт, взял руку Лайма в свою и прокусил вену на запястье.

 

Лайм громко застонал и напрягся. Натасканное тело пыталось атаковать, невзирая на собственное состояние. А может быть, через забытье Лайм всё же чувствовал опасность.

 

К чести Сварта надо сказать, что он сумел оторваться до того, как кровопотеря смогла стать серьёзной угрозой для гомеостаза Лайма. В дело тут же пошёл кровезам. Сварт же составил своё мнение – если не удастся трахнуть Лайма, я его попросту и без затей загрызу. Никогда не пробовал ничего вкуснее.

 

Проблема заключалась в том, что Кена и Але сейчас не было в городе – они уехали шесть часов назад, отправившись на миссию. До Берсов дозвониться не удавалось. Сварт выждал два часа и вновь поднялся в комнату Лайма. Больной чувствовал себя уже явно лучше – он узнавал Сварта и пробовал ругаться. На радостях Сварт обматерил его и попытался интеллектуально побеседовать, но для этого было ещё рано. Лайм с трудом осознавал, что происходит вокруг, а температура его тела была такой, что будь он человеком – вызывать врачей уже бы не стоило. Разве что, пожарных.

 

Принимать жаропонижающее рыжий отказывался. Наконец Сварту наскучили неуклюжие попытки Лайма уползти от него на брюхе, он схватил рыжего и привязал к кровати – запястья к изголовью, лодыжки к кроватным столбикам. Лайм брыкался и пинался, не приходя в сознание, Сварт тихо и непристойно выражал своё восхищение ситуацией. Потом уселся на Лайма верхом и попытался заставить его жрать таблетки. Лайм чихал, фыркал и вертел головой на подушке, уворачиваясь, но Сварт всё же справился. Но отвязал Лайма не раньше, чем убедился, что температура действительно спадает. Отвязав, утомлённо прислонился к стене. Нет, из него никогда бы не получилась толковая медсестра.

 

Проклятый Лайм. Лежит здесь, понимаете ли, с видом святой невинности! А ведь вполне способен превратить себя в ходячее искушение – умеет и может. Если надо для дела.

 

Сварт вспомнил пьесу в трёх действиях «Соблазнение бактрийского посла», столь виртуозно разыгранную Лаймом при его, Сварта, посильном участии...

 

...Акт первый – «Послы Альбонакта – искусные дипломаты».

 

Время действия – шестое октября, 12.30 дня.

 

Место действия – дом семьи Тюро, Вельна, Бактрия.

 

Действующие лица – Лайм и Сварт, Аланер Тюро, посол Бактрии в Альбонакте, прибывший с докладом к бактрийскому двору; незамужняя сестра Аланера Алина Тюро; министр финансов Бактрии, министр международных связей, министр культуры, министр путей сообщения, посол Альбонакта в Бактрии, посол Саварии в Бактрии. И толпа статистов.

 

...Акт второй – «Лайм и Сварт танцуют, широкая бактрийская общественность ест их глазами».

 

Время действия – шестое октября, 8.16 вечера.

 

Место действия – то же.

 

Действующие лица – те же...

 

Сварт помнил. Да, конечно, к тому моменту, шестого октября в Бактрии, он знал, разумеется, что рыжий хорошо танцует – видел его головокружительный ритуальный стриптиз на столе в «Инфернальном ужасе» - но то, что он может так... Сварт помнил – музыка была быстрой, яростной, своевольной, и Лайм в его руках был таким же. Идеальный партнёр... для танца. Его взгляд – гнев, ненависть, вызов, желание, снова гнев – прекрасно модулированная смена выражений в такт мелодии. Сварт помнил стремительный вихрь танца, с небрежной неотвратимостью природного катаклизма швырявший врагов – тогда ещё неоспоримо и непререкаемо врагов – в объятия друг друга... Как, повинуясь древней, выверенной поколениями последовательности движений, они замирали на миг, словно спаянные в единое целое, чтобы тут же разлететься вдаль друг от друга – прочь – и быть связанными лишь соприкосновением ладоней... сплетённые пальцы, сжатые руки...

 

И каждое плавное движение было лаской, а резкое – ударом наотмашь.

 

...Вспомнил и их безобразную, очень живенькую драку в пустом коридоре, которая, впрочем, сыграла только на руку, оставив у всех однозначное впечатление – ссора любовников.

 

...И, наконец, акт третий – «Лайм соблазняет, динамит и шантажирует бактрийского посла, добывая ценные сведения».

 

Время действия – седьмое октября, шесть вечера.

 

Место действия – то же.

 

Действующие лица – Лайм, Сварт, Аланер Тюро, кисть чёрного винограда, шёлковая лента и кубик льда...

 

Сварт вздохнул и легонько побился головой о стену. Лайм, твою мать, ты же создан для того, чтобы доводить ни в чём не повинного меня! Природа не поскупилась.

 

Тихо стукнула дверь, Сварт обернулся. На пороге застыл незнакомый парень, по одежде – байкер. Голова его была повязана чёрной банданой, на носу – зеркальные очки. В тёмной комнате, ага.

 

- Выйди, - тихо сказал незнакомец.

 

Сварт мотнул головой, стряхивая полутранс, вызванный звучанием этого голоса, и открыл рот, чтобы устроить прелестный маленький скандал, выясняя, почему это он должен кому-то подчиняться в собственном доме, но сказать ничего не успел.

 

- Адемар Каранден, сын Юлиана Карандена, выйди.

 

Сварт очнулся уже за дверью. Остановился, отдышался, прислушался. Из комнаты донёсся негромкий скрип кровати, принявшей на себя ещё одно тело. Наступила тишина. Потом тихо зазвучал голос байкера, мягко и напевно говорящего что-то. Язык был сплошняком незнакомый.

Сварт прислонился к стене и стал ждать. Прошло около часа. Иногда голос за дверью умолкал, мучая Сварта оглушительной тишиной, потом вновь начинал напевать, спрашивая, убеждая, уговаривая, требуя, приказывая, умоляя. Пару раз Сварту казалось, он слышит, как Лайм что-то еле слышно бормочет в ответ.

 

Наконец, дверь открылась, байкер вышел в коридор. Выглядел он усталым и не слишком довольным, но Сварт неожиданно для себя залюбовался плавной и хищной грацией его движений.

 

- Неправильно куришь, - сказал байкер. – Пошли, я тебя научу.

 

Сварт безропотно пошёл за ним, спустился вниз и сел рядом, на ступенях у двери дома.

Байкер вытащил изо рта Сварта сигарету, затянулся, с удовольствием сказал:

 

- Курить надо, сидя на крыльце, на пороге своего дома и окружающего мира. Ну, ещё на подоконнике неплохо.

 

Тёплый ночной воздух сладко и резко пах цветами. Сварт достал себе другую сигарету, байкер удержал его за руку, наставительно пояснил:

 

- Прикуривать от собственной ладони – вульгарно.

 

Сварт пожал плечами, прикурил от его запястья. Спросил:

 

- Ну?

 

Байкер поощрительно приподнял бровь:

 

- Да?

 

- Кто ты? – с лёгким раздражением уточнил Сварт.

 

- А на кого я похож? – с мягкой издёвкой спросил байкер, аккуратно снимая и убирая в карман очки. Помедлил, прямо посмотрел на Сварта – горящими жёлтыми глазами.

 

- Ты – его отец? – теперь Сварт заметил, что в длинных волосах байкера мелькали красные прядки.

 

Байкер расхохотался, запрокинув голову. У него было красивое горло.

 

- Спаси Богиня от такого дитяти! Ты бы думал, что мелешь, Адемар. Неужели я так плохо выгляжу? – он внезапно перестал смеяться, словно смех выключили, и спокойно добавил. – Я его брат. В некотором роде.

 

- Что ты с ним сделал? Что с ним?

 

Байкер вздохнул:

 

- Внутренний конфликт.

 

- Что? – переспросил Сварт, надеясь, что ослышался.

 

Его собеседник быстро глянул на него, во взгляде жёлтых глаз Сварту почудилась насмешка:

 

- Ну, тебе это не грозит. Ты же сперва делаешь, потом думаешь. Вернее, вообще не думаешь, если тебя не заставить... Беда Ларта в воспитании, Адемар. У него холодные всевидящие глаза и страстное, неуправляемое сердце – как у всех, таких как мы... как я и он.

 

- Вы?..

 

- Видящие, да. Но кроме глаз и сердца у Ларта есть ещё дурацкие принципы, которые он соблюдает неукоснительно, гордость и железная воля. Прямо скажу, за всю свою жизнь я мало встречал настолько внутренне дисциплинированных... и упрямых существ. Ты в курсе, что он много раз обязан был умереть, но выживал на одном лишь упрямстве?

 

Сварт машинально кивнул.

 

- Проблема заключается в том, что Ларт слишком полагается на свой интеллект, на свой безотказный рациональный ум. Он привык препарировать свои чувства, разбираться в себе – с этой дикой логичной точки зрения. А для Видящего это верная гибель. Знаешь, Видящий не может солгать себе. Мы видим истину и обязаны принимать её, нравиться она нам, или нет. Закрыть на ней глаза... невозможно. А если попытаться... Тело воспринимает это как болезнь, отравление ложью. И борется – как может. Неправильное воспитание губит многих.

 

Он стряхнул пепел на траву.

 

- Может, ты ещё скажешь, что за внутренний конфликт терзает нашего господина Я-ЛУЧШЕ-ЗНАЮ-КАК-НАДО? – поинтересовался Сварт.

 

Байкер вернул ему его же усмешку

 

- А то ты сам не знаешь, господин ХОЧЕШЬ-ВВЯЗАТЬСЯ-В-НЕПРИЯТНОСТИ-СПРОСИ-МЕНЯ-КАК?

 

Сварт лениво подумал, что если с годами Лайм станет таким, то жизнь Сварта будет интересной, но, вероятно, короткой. Потому что коварный инфаркт уложит его в могилу безвременно.

 

Выражение лица его собеседника резко изменилось, став пронзительно спокойным:

 

- Скажи, Адемар... кто он для тебя?

 

Сварт поколебался:

 

- Достойный противник...

 

Байкер насмешливо хмыкнул:

 

- Да, он первый и последний, кто смог так лихо перетряхнуть тебе яйца. Но ты ошибаешься, если думаешь, что в этом всё дело.

 

- Знаешь, - вспылил Сварт. – Если ты такой умный, то сам мне скажи!

 

- Я могу, - кивнул байкер. – Но не хочу. С какой стати я должен ещё больше облегчать тебе жизнь? Или ему?

 

Они помолчали, потом байкер изумлённо воззрился на дворянина:

 

- Ты действительно думаешь, что разок трахнешь его, и тогда всё пройдёт? – он расхохотался. – Уверяю тебя, ничего подобного!

 

- Почему же «разок»? – усмехнулся Сварт. – Я всерьёз рассчитываю на пару-другую десятков раз!

 

- Да, - кивнул байкер. – А потом ты поймёшь, что тебя больше не возбуждает ни одно существо, которое не является Лартом, что секс с кем угодно другим стал пресным и скучным, что даже лучшие из эфайя больше не могут сделать тебя счастливым. Но только к тому времени будет поздно. Тебе придётся играть по новым правилам – и ты неминуемо проиграешь. Что, впрочем, не значит, что Ларт выиграет.

 

- Откуда ты всё знаешь? – раздражённо спросил Сварт.

 

- Родился умным, грыз шоколад, - отрезал байкер. – И потом, я всё это уже проходил.

 

- И... чем всё закончилось?

 

- Ничем.

 

- Почему ты вмешиваешься в наши с Лаймом дела?

 

- Дела? – он по-кошачьи фыркнул. – Неуклюжая щенячья возня! Два идиота топчутся друг вокруг друга, совершая глупость за глупость и ни на что не решаясь! Профессионал во мне рыдает, видя это убожество!

 

- Ты не ответил.

 

- Да что здесь непонятного? Он мой брат... – байкер глянул на Сварта и хмыкнул. – Ждёшь «...и я его люблю»? Не дождёшься. С возрастом я стал осторожнее относиться к таким словам.

 

- А сколько тебе лет?

 

- Много, - отрезал байкер. – Что тебе даст это знание? Ты всё равно не сможешь проверить, правду я тебе сказал или нет.

 

- Видящие не могут лгать.

 

- Умный слишком... оставь дяденьке право на стариковское кокетство.

 

Они помолчали, потом байкер мягко сказал:

 

- Тебе только кажется, что ты хочешь лишь растоптать и унизить его. Ты не представляешь, какую боль и опустошённость испытаешь, если тебе удастся его сломать.

 

- А мне удастся?

 

- Нет, никогда, - не колеблясь, ответил Видящий. – Убить – может быть. Но не сломать.

 

- Что я могу сделать? Я испробовал все средства, и в итоге он валяется в лихорадке, размышляя, а не подохнуть ли!

 

- О, он не умрёт, не беспокойся. Я уже предпринял свои меры, теперь его мозги будут переваривать ситуацию, пока не сплавятся – вот тогда-то в дело вступят инстинкты, и всё будет хорошо, - успокоил Видящий. – Что же до средств... если не можешь выиграть по чужим правилам – придумай свои, - он подмигнул, поднялся со ступеней и сладко потянулся. – Заболтался я с тобой... Не смотри так, Адемар. Я для тебя чуть староват. Ничего, вот возьмётся за тебя братишка – взвоешь и с нежностью вспомнишь прежние дни свободы. И ты научишься любить, и ты научишься прощать – Ларт тебя заставит. Знаешь, не завидую я тебе!

 

С ослепительной улыбкой он надел очки.

 

- Всё, прощай. Делай с Лартом, что хочешь, только к половым извращениям не склоняй – голову оторву.

 

- Что входит в твоё понятие извращений? – деловито уточнил Сварт.

 

Байкер улыбнулся:

 

- Целибат, в первую очередь. Ещё – изнасилование холодным, огнестрельным, лучевым, химическим, мифическим и любым другим видом оружия – чрезвычайно неприятная штука для обеих сторон процесса, поверь на слово... А, да! Ещё – некрофилия, - он погрозил Сварту пальцем и пошёл к воротам.

 

- Эй! – окликнул Сварт. – А как тебя зовут?

 

- А какая разница? – насмешливо спросил Видящий, оборачиваясь.

 

 ***

 

Лайм лежал у края кровати, свернувшись на боку. Он не выглядел более здоровым, чем когда Сварт видел его в последний раз, но от чего-то было ясно – за гробовщиком бежать уже не придётся.

 

Сварт подошёл, сел на край кровати. За годы их знакомства он видел Лайма во всевозможных видах, в том числе и наполовину замёрзшего на снегу, и пьяного до стеклянного звона, и воющего от боли в сожжённом плече. Но Лайм всегда оставался красивым... и соблазнительным – по крайней мере, для Сварта.

 

Адемару довелось посидеть у постелей Бланш и Кандена, когда они были ранены или болели, но никаких грешных мыслей в нём не шевельнулось, хотя с обоими он в своё время спал, оба были красивы и дороги ему.

 

- Араун тебя дери, Лайм, - тихо сказал Сварт. – Даже сейчас, когда от тебя несёт жаром и болезнью... Даже такой – тощий, взмокший от пота, с этими долбанными налипшими на лоб прядями... Даже такой...

 

Он опёрся рукой о подушку над головой Лайма, медленно перенёс вес тела на эту руку, нависая над рыжим.

 

- Вот так, - очень спокойно сказал Сварт, холодно улыбаясь. – Ведь ты ничего не можешь сделать, верно? Ты ничего не вспомнишь, я позабочусь об этом. Ты никогда не узнаешь...

 

Лайм вздохнул, нахмурился и, не просыпаясь, отвернулся.

 

- Даже не думай сбежать от меня. Не на этот раз, - прошептал Сварт, неторопливо стягивая в сторону одеяло.

 

Осторожно перевернул рыжего на спину. Небрежно скользнул пальцами по губам Лайма – его никогда не привлекали бесчувственные губы спящих, это и впрямь слишком отдавало некрофилией – и сомкнул их на высокой тёмной шее, под челюстью – не сильно, только чтобы почувствовать пульс. Убрал руку. Облизнулся, медленно коснулся бьющейся под кожей жилки губами, языком.

 

- Нет, - ясным голосом сказал Лайм.

 

Сварт поднял голову – Лайм спал. Сварт засмеялся:

 

- Ты слишком любишь это слово. Оно... не поможет тебе сейчас.

 

Ниже – выпирающие косточки ключиц – красиво, из таких, говорят, можно пить воду... горькая, солёная кожа. Ниже. Шрамы – белые линии на смуглом теле, чуть бугрящиеся на пересечениях грубые рубцы, не такие тонкие, как на лице. Шрамы – Сварт знал их все, видел их раньше. Лайм ненавидел, когда к этим следам прикасались, но Сварт всегда хотел целовать их и вслепую блуждать пальцами по сети чётких светлых линий, находить перекрёстки, сплетения, чувствительные места...

 

- Нет, - как заведённый, шептал Лайм. – Нет. Нет. Нет. Нет. Нет!

 

- Да, - мягко возразил Сварт.

 

- Нет, - сказал Лайм, и его рука легла на плечо Сварта, ногти впились в кожу. Сварт вновь поднял голову. Лайм смотрел на него затуманенными сном, холодными, полными гнева и презрения глазами.

 

- Нет, - повторил Лайм, и на Сварта внезапно обрушилось чужое, оглушительное, отрезвляющее понимание ситуации. Да, это правда – Сварт повёл себе не слишком достойно. Не по-дворянски и вообще не по-мужски. Да, может быть, и нет ничего слаще, чем изнасиловать равного. Но существует разница между схваткой двух хищников и вульгарным трупоедством.

 

В следующий миг веки Лайма опустились – это усилие оказалось для него чрезмерным.

 

- Кто-то из нас точно идиот, - сказал Сварт. Как только он отпустил Лайма, тот немедленно повернулся обратно на бок.

 

Подумав, Сварт лёг между Лаймом и стенкой, спиной и стенке, и, притянув к себе рыжего, укрылся одеялом, укрыв заодно – так уж и быть – и Лайма. Лайм пробормотал что-то сквозь сон, но вырываться не стал.

 

- Спокойной ночи, - с нервным смешком сказал Сварт и вполголоса посетовал. – Во что ты меня превращаешь, баклан рыжий?

 

***

 

- Сварт, придурок, тебе что, так понравилось спать в моей кровати? Я теперь каждое утро должен обнаруживать твою морду на своей подушке? Тогда давай я сразу переселюсь дальше по коридору!!

 

«Доброе утро», - подумал Сварт и открыл глаза.

 

Лайм возмущённо смотрел на него.

 

- Очарование, какое сегодня число? – спросил Сварт с тихой улыбкой садиста.

 

Лайм нахмурился:

 

- У тебя что, амнезия? Сегодня восемнадцатое.

 

- Нет, милый, амнезия у тебя. А сегодня девятнадцатое, добро пожаловать в реальный мир. Ничего не вспоминается?

 

- Нет. Помню, я пришёл, сразу поднялся к себе, прилёг и уснул.

 

- Так, уже хорошо. А предыдущий вечер? – со скрытым умыслом, не проглядывающим сквозь мягкий врачебный тон, спросил Сварт.

 

- Мы напились, как свиньи... из-за Ивы, - неохотно отозвался Лайм. – Не помню, как добирались до дома. Ты отрубился на лестнице, а ещё стоял на ногах... кое-как, правда. Бросить тебя в коридоре мне показалось как-то невежливо, до твоей спальни было слишком далеко, я бы тебя не дотащил... А моя комната рядом с лестницей. В тот момент мне это показалось очень логичным – ничего удивительного, я сам отключился минут через пять... Что?

 

Сварт взирал на него с непередаваемым выражением.

 

- Что? – раздражаясь, повторил Лайм.

 

- То есть, - медленно, подбирая слова, спросил Сварт. – Ничего не было?

 

- А что должно было быть? – Лайм непонимающе вгляделся в лицо Сварта, потом его глаза расширились. – Так вот, почему ты вёл себя как идиот! Сварт, ублюдок, сука курляндская, посмотри на меня, НИЧЕГО НЕ БЫЛО! Веришь?

 

- Верю, - печально ответил Сварт. – Видящие не могут лгать. А жаль! Иллюзия была коротка, но так сладка...

 

Лайм хладнокровно огрел его по голове подушкой.

 

***

 

Кен старше своих друзей на год, он очень закрыт и эмоционально ограничен, не говорит без толку и почти не имеет чувства юмора. У него сверхмощный аналитический ум и способность взаимодействовать с системами управления. Он очень умён, уравновешен, не показывает чувств. Его лучший друг – Але, я думаю, через него Кен общается не только с остальными, но и вообще со всем окружающим миром. Тогда интересно, прервётся ли эта связь, если Але умрёт или оставит его? Как тогда Кен будет жить?

Кен никогда не отказывает в помощи, когда нам нужен его холодный интеллект.

Мне кажется, Кен осознаёт себя очень отдалённо от общества, и его очень жаль. У него очень светлые русые волосы и спокойные серые глаза, которые могут становиться очень холодными.

В общем, про него очень трудно писать, потому что ничего не понятно.  

«Дневник Дике».

 

Лайм сидел в кресле под светильником и держал в руках чашку чая. Рассказ о своём суточном «отсутствии» он предпочёл выслушать из уст Кена, пусть даже для этого пришлось подождать ещё сутки.

 

Кен лежал на диванчике в полунеодетом состоянии. Конечно, он был бы рад возможности дополнить свой гардероб чем-нибудь кроме расстёгнутых джинсов и левого носка, да и сесть по-человечески, но этому мешало то обстоятельство, что на знаменитой тестовой модели в величественной позе расположилась здоровенная пантера. Тяжёлые лапы пантеры возлежали на обнажённой спине Кена.

 

Обо всём уже было сказано, но Лайм не находил в себе сил попрощаться и уйти, оставить друзей с их удачной, сложившейся личной жизнью. Да и что-то во взгляде Кена говорило ему, что так просто отпущен он не будет. Так и случилось.

 

- Зейл, это не моё дело. Поверь, я долго колебался, но всё-таки решил, что нам надо поговорить.

 

- Кен? О чём?

 

- О тебе и о Сварте.

 

- Здесь не о чем говорить.

 

- Помолчи и послушай. Я не так часто утруждаю тебя своими умозаключениями. Итак, какое-то время назад я обеспокоился твоим состоянием – помолчи, Зейл – сел и подумал. Ты часто дерёшься со Свартом и всячески соревнуешься с ним во всём – с тех пор, когда вы оба были детьми. Он непрерывно и со вполне читаемыми намерениями домогается до тебя. Ты непрерывно отказываешь ему во всём – и продолжаешь проводить с ним время, беседовать и выпивать с ним.

 

- Кен...

 

- Помолчи. Он сжигает твою комнату. Ты, вместо того, чтобы взять с него денежную компенсацию, въезжаешь в его дом, прекрасно отдавая себе отчёт, что своими действиями предоставляешь ему массу возможностей. И, извини, Зейл, но ты провоцируешь его. Я далёк от того, чтобы считать тебя незрелым юнцом, не понимающим, что творит, так что, полагаю, ты делаешь это намеренно...

 

- Кен, ты бредишь.

 

- ...Я обдумал всё это, и знаешь, какой вывод я сделал?

 

- Кен, заткнись, - попросил Лайм. - Пожалуйста. Никому не станет легче, если ты скажешь это вслух.

 

- Ты хочешь его, - жёстко и невозмутимо произнёс Кен. – Восемьдесят девять и ноль семьдесят шесть процентов вероятности – из ста. Ты хочешь его, Зейл.

 

- Кен...

 

- Зейл, игнорированием проблемы ты её не решишь.

 

- Хорошо, Кен, хорошо, сукин ты сын. Бездушный компьютер, начисто лишённый чувства такта. Да, я хочу Сварта. А ещё я хочу быть маленьким ёжиком и жить в норке. Или летать, махая руками, как птица, над Зачарованным Морем.

 

- Твоё сравнение неуместно.

 

- Уместно. Я не могу проиграть Сварту. Он не из тех, кто благородно обходится с пленными.

 

- Ты можешь просто отдать ему своё тело, - мягко сказал Кен. – Переспать с ним, не подключая эмоции. Твоя гордость не пострадает.

 

Пантера тихо заворчала и легонько стукнула Кена по спине лапой.

 

Лайм покачал головой.

 

- Ты так дорожишь своей чистотой?

 

- Было бы чем! – Лайм коротко рассмеялся.

 

- Это сняло бы напряжение между вами.

 

- Да. Жаль, что не получится.

 

- Зейл, противостояние должно как-то завершиться. Ты знаешь, что так продолжаться не может.

 

- Нет. Не может. Я знаю, и он знает тоже. Выхода нет. Один из нас должен... – Лайм опустил голову. – Должен уничтожить другого.

 

 ***

 

Сварт сидел на крыльце своего дома – дома человека, который ненавидел его до самой смерти – и курил, глядя в небо.

 

Он думал о своей матери и Лайме – именно так, в непосредственной связи. Мысли ему не нравились.

 

- Я не проиграю, мама, - сказал он наконец, следя движение облаков по пронзительно-синему небу. – Будь уверена. Я не проиграю.

 

***

 

5. Лайм и Сварт идут на свидание. 

 

Але - неунывающая, весёлая и незлобивая натура. Его шутки немного плоские. Он очень философски относится к жизни, есть в нём что-то неуловимо... естественное, что ли? Неусложнённое цивилизацией. Комфорт, патриотизм и превратно толкуемая мораль для него ничего не значат.

«Дневник Дике».

 

Лайм сидел в столовой квартиры Кена и Але, положив локти на стол, и завтракал. Рядом расположились Берсы, взахлёб рассказывая о выходках своего чудовищного сына. Они вроде бы жаловались, но не оставляло ощущение, что в душе они гордятся, что дитя идёт по их стопам.

 

Кен вежливо играл роль хозяина.

 

Але было скучно. Детей он не любил и ими ни в малой степени не интересовался, сути проблем Лайма со Свартом не понимал.

 

- Зейл, - внезапно спросил Берт. – У тебя вид какой-то мрачный...

 

- ...Как будто геморрой разыгрался, - вставила Санда.

 

- ...у тебя что-то случилось?

 

- Да нет, ничего нового, - неохотно отозвался Лайм, болтая ложечкой в чайной чашке.

 

- Лучше бы что-нибудь уже бы случилось, - тихонько вздохнула Санда.

 

Але скучающе обозревал друзей, потихоньку сползая под стол. Ему хотелось похулиганить. К несчастью, сидевший слева от него Кен заметил этот манёвр:

 

- Моретт, сядь ровно.

 

Але скорчил унылую мину, но вернулся в прежнее положение.

 

- Что ты имеешь в виду, Санда? – чуть напряжённо спросил Лайм.

 

- Что имею, то имею, - уже мягче, с улыбкой ответила Сандочка. – Ну сколько можно уже маяться дурью, капитан? Убей его, трахни его, дай ему – реши уже, чего ты хочешь. Сил нет смотреть на всё это.

 

- Я никому не предлагаю на ЭТО смотреть, - отрезал Лайм. – И, кстати говоря, совета я тоже не просил.

 

Але сполз под стол. Никто не заметил, кроме Кена – так велико было напряжение, сгустившееся в комнате. Кен же не имел ни малейшего шанса ничего не заметить.

 

- Але, - очень тихо, одним колебанием воздуха, сказал Кен, но его тону слегка недоставало твёрдости. – Але, не при всех же...

 

Ответом была тихо и бережно расстёгнутая «молния» его джинсов.

 

Тем временем, в столовой разгорались и кипели страсти.

 

- Зейл, ты мой друг, я тебя уважаю, - говорила Санда решительно. – И честно говоря, всегда считала, что Сварта надо закопать, пусть даже без него будет чуть скучновато. И все, я знаю, меня поддержат.

 

- Ты всегда знал, - подхватил Берт. – Что достаточно сказать нам слово, и Сварту не жить. Ты хочешь его смерти? Мы сделаем это для тебя.

 

- Даже не думай, - предостерёг Лайм. – Это моё личное дело, дело чести. Если я решу убить Сварта, то сделаю всё сам.

 

- Ты уже сделал, да вот только не вышло, - парировала Санда.

 

Пока страсти разгорались, на другом краю стола разгорались страсти.

 

«Кен, ты не мог бы немного подвинуться ко мне? Неудобно».

 

«Ты поступаешь непристойно».

 

«Да, я очень непристойный! Но ты б подвинулся, у меня всё же шея не на шарнирах...».

 

«Моретт...».

 

«Брось, они вообще о нас забыли. И, если ты будешь вести себя тихо – не вспомнят...».

 

«В тебе нет ни капли дружеской солидарности?».

 

«Знаешь, всякий раз, как я думаю о Зейле со Свартом, я радуюсь, что смог тебя уломать».

 

«...Моретт».

 

«Вместо того чтобы лезть в чужую личную жизнь, я предпочитаю устраивать собственную. Будь умницей и получай удовольствие».

 

«...Але...».

 

«Подвинешься – будет ещё лучше».

 

- Санда, прекрати меня провоцировать. До сих пор ситуация вас не слишком тревожила!

 

- Хрена она не тревожила!

 

- Зейл, - вмешался Берт. – Мы все волнуемся за тебя, хотя знаем, что тебе это неприятно. Но это уже не твоя личная проблема, это общая проблема.

 

- Каким таким... образом? – ледяным голосом спросил Лайм.

 

- Раком! – отрезала Санда.

 

- Мы ведь все тебя любим, - мягко сказал Берт. – И хотим, чтобы у тебя всё наладилось.

 

«Только бы он не привёл нас с тобой в пример», - мысленно пожелал Але.

 

Кен молчал и контролировал дыхание.

 

«Я оценил дар телепатии, - весело продолжал Але. – Чрезвычайно полезная штука, когда рот занят!»

 

«Прекрати ёрничать... и мучить меня».

 

«Или?»

 

«Или пожалеешь».

 

«Заставь меня пожалеть».

 

- У меня всё вполне налажено, - упрямо заявил Лайм.

 

- Ты не обижайся, - вновь влезла Санда. – Но, по-моему, тебе просто надо как следует покувыркаться с кем-нибудь, и тогда ты будешь смотреть на ситуацию несколько иначе.

 

- Позволь, я сам решу, что мне делать с моей личной жизнью.

 

Кен незаметно вцепился в край стола, на миг прикрыл глаза.

 

«Ты на меня ещё дуешься?» - мысленный голос Але источал виноватость и печаль... почти правдоподобно.

 

«Да».

 

- Тогда решай уже хоть что-то! - в сердцах воскликнула Санда.

 

Але тихонько вполз на стул, с мечтательным видом облизываясь. Его появления, как и недолгого отсутствия, никто не заметил, кроме, разумеется, Кена.

 

- Извини, - сказала Санда. – Я не хотела быть резкой. Это всё сыночка... довёл.

 

- Я не обижен, - сказал Лайм.

 

- Время десерта! – бесцеремонно вмешался Але. – Хватит сидеть и киснуть! Все в сад!

***

 

Сварт размышлял. Пока гениальный инсайт не пришёл, было решено вернуться к советам напуганного психолога. Итак, совет номер три «заведите ребёнка» не прокатил. Что у нас дальше? Совет номер четыре – устройте романтическое свидание. Класс, особенно, если учесть вероятную реакцию Лайма.

 

- Канд, - окликнул Сварт. – Слушай, как бы ты стал приглашать на свидание... кого-то?

 

Ландар Канден пожал плечами:

 

- Бланш!

 

Бланш, читавшая на шкуре у камина, как нельзя кстати пришедшегося в этот пасмурный день, «Спираль Времён», подняла голову и вопросительно посмотрела на него.

 

- Пойдёшь со мной на свидание? – спросил Канден. – Сегодня.

 

- Конечно, - спокойно отозвалась Бланш. – Только в три я обедаю с родителями.

 

- Тогда в семь, - предложил Канден.

 

- Коктейль? – уточнила Бланш.

 

- Коктейль, - кивнул Канден.

 

- Я за тобой заеду, - и Бланш вновь углубилась в книгу.

 

- Вот видишь, - Канден с улыбкой обернулся к Сварту.

 

Тот поморщился:

 

- Так я и сам могу, спасибо! – он решил зайти с другого конца. – Ну вот, представь, что тебе надо пригласить кого-то, кто – чисто гипотетически – не сильно тебя любит... совсем не выносит, честно говоря.

 

- Парень или девушка? – деловито уточнил Канден. – Чисто гипотетически.

 

Сварт скрипнул зубами.

 

- Значит, парень, - удовлетворённо заключил Канден и внезапно фыркнул. – Чисто гипотетически, ха! Пудри мозги кому-нибудь другому!

 

Сварт хмыкнул:

 

- Ладно, давай ближе к делу. Мне нужны твои ценные советы.

 

- Огорошь его заботливым и вежливым поведением, - пожал плечами Канден. – Есть шанс, что он удивится настолько, что решит не сбегать. Он же любопытный.

 

- Давай без имён.

 

- Да пожалуйста... Или возьми его на «слабо». Или отволоки его в ресторан, не спрашивая разрешения. Хотя тогда он, скорее всего, разнесёт к Сонму Тёмных и ресторан и вообще всё здание.

 

 ***

 

 Вечер следующего дня начался с того, что Сварт, после долгих стараний, отыскал Лайма – тот оказался в ванной - и заявил, что его практически неодетый вид оскорбляет свартовы чувства, поэтому сейчас они поедут одевать Лайма. Будучи выкинутым из ванной, Сварт продолжал упорно гнуть свою линию. Выйдя из ванной в своём драгоценном халате, Лайм присел рядом со Свартом у стены, отнял у него сигарету – чем вызвал интересные ассоциации – и заявил, что согласен. Секунду полюбовавшись лёгким шоком на лице Сварта, хладнокровно пояснил, что они оба как-то упускают из виду, что вместе с комнатой погиб и немногочисленный, но любимый лаймов гардероб.

 

Так дело было решено.

 ***

 

- Небесная, ты, которой ведомы все пути, за что ты наказываешь меня?

 

Берт Заранданн стоял на коленях в домашнем святилище и горестно взирал на изображение божественного благословения, оберегающего семейные узы. Взгляд его светлых глаз выражал неземную кротость и смирение. Его малолетний сын стоял на коленях рядышком и неубедительно изображал раскаяние.

 

- Чем я заслужил такую жестокую кару на склоне моих лет? Да, грешен, не отрицаю... признаю... но разве не приложил я все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы искупить свои прегрешения? Разве не каялся от всей души? Разве не жертвовал твоему храму каждую лишнюю монетку?

 

Берсёныш согласно вздохнул.

 

- Так за что ты, Небесная, послала мне это чудовище в сыновья, этого отморозка без понятий? Я же не святой, Всевидящая, Благословенная, я же не сдержусь и просто его закопаю. Нет больше моих сил, Дарительница. Вразуми, Сияющая – или его, или меня.

 

Он поклонился до пола. Сын повторил его движение.

 

Берт повернулся к сыну, и сказал:

 

- Ну?

 

Сын скорчил умилительно жалобную рожицу и бросился в отцовские объятия с воплем:

 

- Папа! Прости меня!

 

Берт со вздохом обнял сына, за его спиной доставая из пачки сигарету:

 

- Нечего, нечего.

 

Он отодвинул сына и с удовольствием закурил:

 

- Ну что, отморозок мелкий, будем с тобой беседовать на воспитательные темы?

 

- Пап, я всё знаю... я так больше не буду...

 

- Ага, так ты не будешь, будешь иначе – знаю, проходил. Скажи мне одно – ты всерьёз вознамерился прогонять каждого, кого бы мы ни наняли приглядывать за тобой или заниматься удобрением твоих маленьких мозгов?

 

Маленький Заранданн потупился.

 

- Я тебя понимаю, - сказал Берт. – Но простить не могу. Неа, могу, конечно, но тогда меня твоя мама не простит. Сам подумай, что ты сделал с несчастным, ни в чём не повинным учителем истории!

 

- Ну, я вспомнил, как ты мне рассказывал про того плохого солдата... я просто хотел быть похожим на маму и на тебя...

 

Он шмыгнул носом.

 

- Грубо работаешь, - пожурил Берт. – Запомни, если пытаешься подольститься к кому-то, чей интеллектуальный уровень хоть немного превосходит интеллектуальный уровень напольных часов с кукушкой, надо действовать тоньше.

 

Мелкий Заранданн скорбно утёрся рукавом.

 

- Ладно, я не сержусь, - сообщил Берт, затягиваясь. – В конце концов, нам не на что жаловаться. В кого тебе быть другим, сыночка? Темперамент через поколение редко передаётся... Так что считай, что и на этот раз тебе всё сошло с рук. Но никогда не забывай о своей норме.

 

Маленький мерзавец поднял голову и улыбнулся.

 

- Кстати, - небрежно стряхивая пепел на пол, поинтересовался Берт. – Насчёт того воспитателя полгода назад... это ведь ты сломал ему коленную чашечку, ключицу и три ребра?

 

- Я не виноват, он первый снежками кидался...

 

И мерзавец залился чистым детским смехом. Через миг Берт от души присоединился к нему. А ещё через миг раздался голос Санды, вновь беременной и по этому поводу пребывающей в крайней степени раздражения:

 

- ЗАТКНИТЕСЬ! Что это ещё за ржач?! Здесь вам не ипподром!!!

 

- Да, Госпожа! – Берт поклонился до пола в направление двери святилища.

 

- Слушаюсь, Госпожа! - повторил его движение сын.

 

 ***

 

- Ладно, хорошо, - Сварт глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. – Я не буду нервничать, я буду спокоен... Итак, что такое, по-твоему, «нормальный цвет»?

 

- Чёрный, - лаконично ответил Лайм.

 

- Ясно. Поэтому, видимо ты и выбрал эту работу – форма чёрная... Ещё.

 

- Белый. Серый, - и добавил, подумав. – Но мне не идёт.

 

Сварт втянул воздух сквозь зубы и заговорил преувеличено ласковым голосом:

 

- Лайм, детка, у тебя уже есть пять пар чёрных трусов и носовых платков, почему бы теперь не купить пару синих или жёлтых?

 

- Потому что я не хочу, - пожал плечами Лайм

 

- Исчерпывающий ответ... Хорошо. А может быть, ты хочешь новый халатик?

 

- Спасибо, мне нравится мой.

 

- Но не можешь же ты жить с одним халатом? Это жалко!

 

- Это называется «экономия», Сварт. Я просто не люблю излишеств. Мне достаточно одного халата, двух пар штанов и трёх рубашек. Больше мне не надо. Правда.

 

- Тебе – может быть. Но мне-то каково постоянно видеть тебя в чёрном, ты подумал? Ты о моёй психике позаботиться не желаешь? Представь, каково мне будет, когда я наконец затащу тебя в спальню и раздену, точно знать что абсолютно каждая – КАЖДАЯ – тряпка, которую я с тебя сниму, будет предсказуемого чёрного цвета?!

 

- Не беспокойся, Сварт, этого никогда не случится. Смоделированная тобой ситуация, скорее, из области фантастики.

 

- Ну, конечно! Асексуальность – не болезнь, а образ жизни!

 

Лайм смотрел на Сварта с меланхоличным выражением змеи, размышляющей, куда тебя удобнее укусить, чтобы больше не иметь с тобой проблем.

 

- Ладно, не мне. Кому-нибудь другому, - покладисто согласился Сварт.

 

Лайм на миг задумался, потом протянул руку мимо Сварта и указал на жёлтый шёлковый шарф:

 

- Я возьму это.

 

 ***

 

Они уже направлялись к выходу из магазина, когда их окликнул приятный голос неопределённой половой принадлежности – слишком низкий и хрипловатый для женщины, но, пожалуй, всё же слишком мягкий и мелодичный для мужчины.

 

- Зейл Маргон!

 

Лайм быстро и весьма охотно обернулся.

 

Существо подошедшее к нему так же сложно поддавалось половой идентификации, как и его голос. Оно было весьма невысокого роста, скорее худенькое, но в сложении и чертах лица просматривалась порода. Сварта поразила идеальная, просто-таки балетная осанка – абсолютно выпрямленная, даже чуть прогнутая назад спина, расправленные плечи, по-королевски гордая посадка головы. Лицо было симпатичным, но ему определённо не хватало правильности черт, чтобы называться смазливым, и обрамлялось неровно отросшими тёмно-рыжими волосами. Одето существо было настолько дорого, что костюм выглядел скромным. В целом, всё это было выдержано в светлых, но не пастельных тонах, и очень приятно пахло.

 

На бледном лице покоилась самая что ни на есть приветливая улыбка.

 

- Зейл, приятно встретить тебя, - говорило существо с лёгким придыханием, словно запыхалось. Оно посмотрело на Сварта, улыбнулось ему и вежливо поклонилось, прижав к груди шляпу. – Добрый вечер, меня зовут Шеллемар Канден. Это честь - познакомиться с Вами, господин Каранден.

 

Сварт ограничился тем, что высокомерно кивнул. Ему совсем не нравилась та лёгкость, с которой этот тип, кем бы он ни был, общался с Лаймом, и ещё меньше ему понравилась та весьма искренняя улыбка, с которой на типа взирал Лайм, пусть даже у типа был такой обаятельный голос.

 

- Я не видел тебя тысячу лет, - сказал Лайм. – Похоже, ты преуспеваешь.

 

- Не так, как ты, - вежливо отозвался тип.

 

Лайм засмеялся:

 

- У меня ни монеты денег! Это ты называешь успехом?

 

Шер Канден улыбнулся:

 

- Деньги – это ведь наживное. Ты хорошо устроен и знаменит, это и есть успех. Честно говоря, я был совсем не уверен, захочешь ли ты вообще говорить со мной теперь, когда взлетел так высоко.

 

- Глупости, - Лайм качнулся вперёд и взял его за руку, хотя обычно не был сторонником инициирования лишних тактильных контактов. – Я так соскучился по твоим историям! Два года вообще ничего не слышал о тебе. Рассказывали... говорили, ты погиб.

 

- Рассказывали? Говорили? А о ком из нас этого не говорили? Что же до историй, то они все к твоим услугам, если только ты найдёшь для них время.

 

- Только если я – к тебе, - с сожалением в голосе сказал Лайм и кивнул на своего спутника. – Я временно живу с ним, так что никаких гостей, увы.

 

- Лайм, ты выставляешь меня в дурном свете, - Сварт приятно улыбнулся, чуть-чуть показав клыки. – Когда это я запрещал тебе водить гостей? Я буду рад принять у себя господина Кандена. Твои друзья – мои друзья, ты же знаешь.

 

- Всё-таки я не решусь Вас беспокоить, господин Каранден, хотя, конечно, Ваше приглашение очень мне льстит, - Шер Канден вновь низко поклонился, видимо, не опасаясь переломиться в пояснице. – Извините.

 

- Ладно, это всё дело недалёкого будущего, - с несвойственным ему нетерпением прервал Лайм. – А я ещё хотел расспросить тебя об остальных.

 

- Все в целом в порядке, если тебя это интересует, Зейл. Лина уехала в Ганимед, и теперь пишет мне письма, в которых рассказывает, как без ума от этого места. Брендон и Алиса поженились, купили дом в горах Пифо и, кажется, ждут ребёнка. Рут издала под псевдонимом уже две или три книги, их хорошо покупают. Кира пишет очень редко, по-моему у него какие-то дела с Синдикатом. Лазарь уехал жить в Аладан. О Линде вестей нет. Зара где-то на юге, гастролирует. Она часто вспоминает тебя.

 

- Наверное, всё так же вышивает салфетки  между репетициями, - с лёгкой ностальгической интонацией предположил Лайм.

 

Шер мягко улыбнулся:

 

- Уверен в этом.

 

- А как поживает Дара? Ещё не осчастливила тебя рогами?

 

Шер засмеялся. У него был звонкий, захлёбывающийся, как у ребёнка, смех.

 

- Нет пока – или же мне ничего об этом не известно... Я слышал, Берсы поженились. Это правда?

 

- Абсолютно. У них уже сын, и скоро будет ещё один.

 

- А как Кен?

 

- Он здоров, теперь живёт с Але.

 

- Рад, что они, наконец, объяснились. Тяжело было смотреть, как Але мучается, - дипломатично заметил Шер, внезапно стрельнув глазами в сторону Сварта. Взгляд был как-то холодноват для этой очаровательной, солнечной улыбки. – Что ж, прости, что задержал, - он протянул Лайму визитку. – Позвони мне, я буду ждать.

 

- Обязательно, - тепло пообещал Лайм.

 

- Я буду ждать, - с улыбкой повторил Шер и, в третий раз низко поклонившись, повернулся и направился к лестнице в отдел головных уборов.

 

Лайм проводил его взглядом и, как ни в чём не бывало, направился к выходу. Сварт последовал за ним и честно молчал, пока они не сели в машину. Лишь выезжая с парковки, он небрежно спросил:

 

- Что это за щегол?

 

- Заткнись.

 

- Мальчик или девочка?

 

- Скорее всего, мужчина, - пожал плечами Лайм. – Но я не проверял.

 

- Откуда ты его знаешь?

 

Лайм быстро глянул на Сварта, нахмурился:

 

- Шер Канден лежал в больнице в то же время, что и я... после аварии. Он мой друг.

 

- Я заметил, - сказал Сварт и передразнил самым мерзким голосом. – «Я так соскучился по твоим историям»! По историям, Араун дери!

 

- Ты что, ревнуешь, кретин? – поинтересовался Лайм.

 

- Не твоё дело.

 

- Моё. Шер хлебнул достаточно унижений, только тебя, придурок, ему и не хватало, с твоими представлениями о ревности и справедливости.

 

- Тебя забыл спросить!

 

- Забыл, а зря. Подумай вот о чём – Шер опасный человек. Опасный и очень влиятельный...

 

- Мои поджилки мудро затряслись, предчувствуя скорую гибель...

 

- ...и он очень мне дорог, так что если ты его хоть тронешь, то рискуешь не досчитаться пары пальцев, а то и всей своей поганой руки. Я ясно выражаюсь? – ровно поинтересовался Лайм.

 

- Но ты по-прежнему девственник? – задал животрепещущий вопрос Сварт.

 

- ЗАТКНИСЬ И УМРИ!

 

Сварт поражённо уставился на него, сказал:

 

- Слушай, а ведь давно я этого от тебя не слышал...

 

Лайм закатил глаза.

 

 ***

 

- Сварт, - проникновенно осведомился Лайм через некоторое время. – А куда мы, собственно, едем?

 

Он хотел тактично донести до Сварта мысль о том, что его дом находится на другом конце города. Ответ был неожиданным:

 

- Я еду ужинать, потому что голоден, как стая волков, а ты едешь на свидание со мной.

 

- Класс, - сказал Лайм. – А моё мнение тебя традиционно не интересует?

 

- Какой понятливый мальчик! – умилился Сварт.

 

- Так, - сказал Лайм хладнокровно. – Останови, я сойду. Или не останавливай, я сойду всё равно, - и он распахнул дверцу.

 

- Замри, не двигайся! – страшным голосом велел Сварт, лихо припарковываясь у тротуара. – Вот уже собственно и приехали, утрись и не дрожи.

 

- Я ухожу, - сказал Лайм и попытался уйти.

 

Сварт схватил его за руку, завязалась драка у входа в ресторан.

 

- Неужели тебе даже не интересно?! – орал Сварт, пытаясь затащить Лайма в ресторан.

 

- Спасибо, ни в малейшей степени! – вежливо отказывался от притязаний Лайм. – Пусти ухо, олень!

 

- Эй, это запрещённый приём! Я в тебе разочарован!

 

- Моё сердце разбито!

 

- А как же твоё знаменитое любопытство?!

 

Лайм, въехал ему под диафрагму локтём и неожиданно сказал голосом человека, твёрдо решившего прокутить все свои сбережения в казино, причём в течение одного вечера:

 

- Ладно, одним глазком.

 

Сварт радостно подволок его к двери и махнул рукой – дескать, вперёд, рискуй. Лайм заглянул...

Сварт сам не очень понимал, на какой именно эффект рассчитывает. Эту ресторашку он снял целиком, чтобы избавиться от такой мерзкой вещи, как присутствие посторонних – всякую обслугу и официантов дворянин за людей не считал – и теперь вылизанный зальчик сиял романтическим полумраком. Лайм посмотрел на этот полумрак, на аккуратные столики, белоснежные скатерти, кружевные салфеточки, мерцающие свечечки, послушал мелодичную интимную музыку... Отчётливо пробормотал:

 

- Да, когда мужчина хочет романтики – это страшно...

 

Повернулся и, не глядя перед собой, зашагал вдоль по пустынной улице.

 

- Не понял, - не понял Сварт, в два прыжка догоняя ускользающую жертву. – Куда это ты намылился?

 

- Прости, - сказал Лайм, не оборачиваясь и продолжая целеустремлённо идти на фиг. – Это уже чересчур даже для меня. Я ухожу.

 

Сварт остановил его и сцапал за плечи:

 

- Что тебе опять не так, зараза ты переборчивая?!

 

- Ты меня ни с кем, случайно, не перепутал?! – в тон ответил Лайм, профессионально разбивая захват. – Я что, так сильно похож на женщину бальзаковского возраста?! Или на школьницу?!

 

Сварт высказал своё личное мнение, касательно того, на кого похож Лайм, и вновь завязалась драка.

***

 

Пока эти душевные ребята в таком духе выясняли отношения, в мозгу Берсов – а он у них, как известно, один на двоих, коллективно-бессознательный (в том смысле, что гражданской сознательностью там и не пахло) – вызрел коварный план по приведению этих самых отношений к гармоничному общему знаменателю. Ведь на самом деле Берсы были добрейшими созданиями, всегда готовыми всем помочь.

 

Так что, когда Сварт и Лайм уже всё для себя выяснили, и, тихо сидя рядышком на тротуаре, мирно курили, зазвонил мобильник Лайма. Очень правдоподобный пьяный голос Берта поведал, что здесь, в общежитии творится ТАКОЕ, что Лайм аж до седых волос себе не простит, если не увидит.

 

Пришлось сниматься с места и ехать в общежитие.

 

В холле было тихо, вахтёр отсутствовал, что само по себе уже было подозрительно. На самом деле, Берсы побывали здесь немного раньше и дали на лапу вахтёру, присовокупив здоровенную бутыль чёрносмородиновой наливки со снотворным. Теперь они лишь дождались прибытия Лайма со Свартом и, обманом коварно заманив их в некую комнату, заперли там, заявив, что не выпустят, пока те не перетрахаются.

 

Комната всегда использовалась как камера предварительного заключения для студентов, совершивших особо тяжкие нарушения, и Лайм со Свартом в своё время провели здесь немало памятных часов – правда, отдельно друг от друга. Соль была в том, что после того, как замок запирался, открыть его изнутри было невозможно. Лучшие из преподавателей Академии ставили защиту.

 

- Кретины! – рычал Лайм. – Я не собираюсь лишаться невинности в грёбанном каменном мешке с грёбанным Свартом в качестве инструктора и грязным холодным полом в качестве ложа!

 

- Некоторые начинают в экстремальных условиях, - донеслось из-за двери. – В этом нет ничего плохого! Мы там кое-что для вас припасли, что поможет забыть о холоде.

 

Пока Лайм ругался с дверью, Сварт нашёл в углу бутылку ликёра. Открыл, понюхал – и внезапно со всей силы швырнул о дверь. Брызнули осколки.

 

- Придурки! – заорал Сварт. – Вы хоть знаете, имбецилы, что на вашего любимого Лайма не действуют афродизиаки на основе шоколада! Вы что здесь планируете – одностороннее насилие с неполным физически контактом?

 

- Мы планировали – с полным, вообще-то, - с надеждой отозвались из-за двери.

 

- Я их убью, - тихо сказал Лайм.

 

- Вместе убьём, - согласился Сварт. – Только сперва надо отсюда выбраться.

 

- Есть идея, - заявил Лайм и сел на пол, скрестив ноги.

 

Сварт устроился у стены, с любопытством наблюдая за неподвижным Лаймом.

 

Прошло несколько минут.

 

- Что делаешь? – полюбопытствовал Сварт.

 

- Думаю.

 

- Не холодно тебе там думать?

 

- Холодно.

 

- Так иди ко мне, будем думать вместе.

 

- Нет.

 

- Радость моя, ты и впрямь полагаешь, что я всю жизнь мечтал о сексе в подобном антураже? Ты меня плохо знаешь. Ползи сюда, вдвоём теплее.

 

Он почти ни на что не рассчитывал, но Лайм вдруг подполз к нему и настороженно уставился своими жёлтыми глазами. Сварт засмеялся от неожиданности, сгрёб Лайма в охапку. Тот без возражений опёрся спиной о вражескую грудь, но мрачно сказал:

 

- Если полезешь руками, куда не надо – оторву.

 

- Вот спасибо! Куда же мне прикажешь девать мои руки? Они ведь у меня не для скуки, знаешь ли.

 

- Пусть остаются, где есть, - проворчал Лайм. – А теперь заткнись, я буду думать.

 

- Думай-думай, - подбодрил Сварт. – Надо же и этим иногда заниматься.

 

Лайм не ответил.

 

Прошло около часа, пока Лайм пошевелился – что вызвало у Сварта вполне объяснимое, учитывая позу, в которой они сидели, волнение. Лайм бросил на Сварта непривычно кроткий взгляд и поднялся на ноги. Сварт последовал его примеру.

 

- Я подумал вот о чём, - сказал Лайм. – Сколько поколений студентов сидело здесь, мечтая вырваться на волю и глотнуть пива? В защите должны были образоваться слабины, дыры, уязвимые места...

 

Он внезапно взял Сварта за руку и, подняв его кисть на уровень своего плеча, указал чуть правее двери:

 

- Вот, видишь?

 

- Нет, - честно ответил Сварт.

 

- Не важно. Она здесь. Поверь.

 

- Я тебе верю.

 

- Ударим одновременно... Встань у меня за спиной. Да ближе же, нашёл время для проявления тактичности!

 

Он чуть повернул голову и коснулся губами губ Сварта. Мягко, нежно, невесомо, очень интимно. Прошептал:

 

- На счёт три. Раз... Два... Три!

 

- ...Ты это специально сделал? – спросил Сварт, созерцая остатки двери.

 

- Конечно. Твои эмоции сыграли нам на руку. Хоть раз.

 

- Всё-таки ты стерва, - заключил Сварт.

 

Лайм пожал плечами и выбрался из комнаты.

 

- Ну что, будем бить? – ласково спросил Сварт.

 

- Меня нельзя бить, я беременна, - быстро сказала Санда и улыбнулась.

 

- Берт, дружище, - тихо сказал Лайм. – Как настоящий мужчина и отец семьи, ты, конечно, возьмёшь вину на себя?

 

 ***

 

Поздней ночью Сварт позвонил Ландару Кандену и спросил:

 

- Слушай, у тебя никогда не было брата на пару-тройку лет постарше?

 

На часах светилось три утра, поэтому нетрудно угадать, что ответил Канден. Впрочем, общий смысл ответа был скорее отрицательным.

<< || >>

fanfiction